С депутатским мандатом от округа
Когда четыре года назад новый набор депутатов Законодательного Собрания делил руководящие посты, то за кресло председателя комитета по законодательству о природопользовании, экологии и сельском хозяйстве никто особо не дрался. И не потому, что комитет какой-то второстепенный, напротив – один из ведущих. Просто с Кузьмой Алдаровым, вставшим во главе комитета, а позже совместившим эту должность с обязанностями одного из трех замов председателя ЗС, никто не мог потягаться в знании крестьянского жития-бытия.
Во-первых, он представлял житницу Приангарья – Усть-Ордынский Бурятский округ, во-вторых, несколько лет ходил в замах областного министра сельского хозяйства, а в-третьих, он сельскую науку еще с малых лет прошел, за скотом присматривал, особенно когда они из Баяндая переехали в село Васильевск, куда отца направили заместителем председателя колхоза с многообещающим названием «Путь Ленина». Дело вроде нехитрое, да тоже сноровки требует. Не дай бог, когда овцам сено задаешь, на них навильник опрокинуть: запутаются соломинки в шерсти, потом замучаешься их выковыривать. А без овечьей шерсти в деревне никак нельзя – вся семья ходила в носках и варежках, связанных матерью.
А класса с пятого и того пуще – в колхозную жизнь по самую маковку окунулся. И не в переносном смысле, а в самом прямом. Председатель колхоза Александр Перевалов изобрел способ, как повысить плотность скошенной травы на силос. Мобилизовал пацанов и посадил на машины, идущие за трактором с косилкой. Измельченная масса падает в кузов, а по ней парнишки и прыгают весь день с шести утра. И стоя, и на коленях. К вечеру все зеленые с головы до пят, как водяные из болота. За ночь штаны высохнут и колом стоят.
Как подросли, это уже, наверное, с класса седьмого, отряжали их вместе с женщинами косить траву по неудобицам, по опушкам леса, куда трактору не пробраться. Там же, где-нибудь в закуте, подальше от чужих глаз, и своей корове сена накашивали.
– Василий Белов в «Привычном деле» будто нашу деревенскую жизнь описал. Мы тоже, как его Иван Африканович, и тайком косили, и по ночам вывозили, – вспоминает Кузьма Романович. – Днем-то нельзя, скажут, колхозное уворовал.
Возвращение на круги своя
В юности у него было два увлечения, причем весьма далекие друг от друга – бурятская борьба и математика. Он без призов ни с одной олимпиады не возвращался. Десятый класс оканчивал в Иркутске, в школе с физико-математическим уклоном, где лекции читали университетские преподаватели. Так нагрузили точными науками, что можно было поступать на мехмат МГУ.
А он выбрал нархоз, инженерно-экономический факультет. Выбрал то, к чему душа лежала. Да и удобно: в одном флаконе две специальности – инженер и экономист. Способности не подвели – окончил институт и прямым ходом в аспирантуру, в Ленинградский инженерно-экономический институт имени товарища Пальмиро Тольятти.
Северная столица, конечно, поразила и восхитила. Кировский театр, Эрмитаж, мясокомбинат. Да-да, пришлось и комбинат включить в список достопримечательностей, на аспирантскую стипендию особо не разгуляешься. Вместе с соседями по комнате в общежитии, такими же аспирантами, съехавшимися со всего Союза, нередко наведывался туда, чтобы пополнить тощие финансы.
Вернулся он в Иркутск уже кандидатом наук, получил место преподавателя на родном факультете, потом был произведен в доценты. Казалось, жизнь определилась на много лет вперед: уважаемый человек, замдекана факультета, а там, смотришь, и декан, а может, и повыше. И вдруг он бросает все и возвращается в родные края.
– Тогда, в 1991 году, округ получил статус субъекта Федерации, вышел на прямую связь с Москвой, большие дела затевались. Мне и захотелось принести пользу родной земле. Учить студентов, конечно, благое дело, многие помнят меня, до сих пор звонят, но одно дело учить, а другое – самому приложить руку. К тому же там мои родные, родственников куча. Вместе как-то веселее.
На благо округа
Он попал в команду Валерия Малеева, ставшего к тому времени во главе окружной администрации. Тот искал себе первого зама, чтобы он и экономической наукой владел, и знал тонкости местной политики. Алдаров оказался самой подходящей кандидатурой.
В ту пору народ, воодушевленный рыночной экономикой, рванул в предпринимательство. И обжегся. Надо каждый месяц подавать в налоговую бухгалтерские отчеты, а их никто толком составлять не умеет. То расходы не так выведут, то прибыль не ту укажут. Налоговая им штраф за штрафом преподносит, никакой выгоды от бизнеса.
– Смотрим, скисли наши предприниматели, – посмеивается Кузьма Романович. – Ну, мы им и пришли на помощь: ввели налог на вмененный доход. По тем временам это была революция, мы одними из первых в России на такое отважились. Вся процедура упростилась, никакой головной боли. Обсчитали твой доход, и плати с него налог весь год.
А вот идею заполучить себе статус свободной экономической зоны они заимствовали у Агинского Бурятского автономного округа. Привлеченный льготами на прибыль и другими послаблениями, бизнес и малый, и средней руки кинулся регистрироваться в округе. А коль прописался, то и плати все налоги по месту прописки, то есть в бюджет округа.
– Не всем это, конечно, нравилось, да и мы, честно говоря, не ожидали такого наплыва заявок. Помню, когда к нам обратилось одно большое предприятие, человек пятьсот работающих, мы под благовидным предлогом отказали им в регистрации. Зачем нарываться на скандал.
Будучи субъектом Федерации, они могли принимать свои законы. Эти законы потеряли силу после объединения, но в памяти людей кое-какие из них до сих пор хранятся. Особенно «коровьи деньги», как окрестили закон о выплате дотаций личным подсобным хозяйствам. Цель благая – стимулировать животноводство, которое в 90-е годы пришло в упадок. По тысяче рублей на каждую корову. Сначала планировали давать муниципалитетам, чтобы они налаживали ветеринарное обслуживание, племенное дело, пастухов нанимали. Потом кто-то предложил: а давайте прямо населению раздавать, они там сами разберутся, как эти деньги употребить. Так и сделали. Правда, года через два пришлось урезать дотацию наполовину, бюджет такой нагрузки не потянул, но поголовье скота нарастили.
В заботе о земледельце
В Законодательное Собрание Кузьма Романович попал со второго захода. Первый поход туда он предпринял в 1995 году. Баллотировался от трех районов: Осинского, Эхирит-Булагатского и Баяндаевского. Главный расчет, конечно, на Баяндаевский. Все же родина, знают, как облупленного. Но вышла осечка: главный его противник Юрий Птиченко тоже оказался уроженцем Баяндая. Да и его профессия сыграла роль: кому не хочется иметь своим депутатом главврача областной больницы. В общем, пришлось уступить.
А вот на последних выборах он легко обошел всех своих конкурентов. За него отдали голоса почти 30 тыс. человек. Никто из его коллег-депутатов не может похвастать такой мощной поддержкой. А вот он недоволен. Нет, не результатом, а системой выборов.
– Не совсем справедливо поступили с округом. В указе об объединении предполагалось, что в Законодательном Собрании будет от него четыре депутата одномандатника. А когда стали принимать устав уже объединенного субъекта, то оттолкнулись от численности. А по численности округ мог претендовать только на одно место. Правда, его еще представляет Аполлон Николаевич Иванов, директор хозяйства «Приморский» Нукутского района. Но он прошел по партийным спискам.
Как только начинают делить добавочные доходы бюджета, непременно раздается голос Алдарова и его комитетчиков: не забудьте сельское хозяйство. Конечно, комитет и о природопользовании печется, какой уж год оттачивает закон, оберегающий тайгу от черных лесорубов, и за чистоту байкальских вод борется, и с мусором, заполонившим область, воюет на законодательном фронте, но интересы крестьянина защищает всех яростней.
– Мы, можно сказать, восточный форпост земледелия. Сумели создать мощные агрохолдинги: «Белоречка», «Саянский бройлер», «Усольский свинокомплекс»… Но и малый бизнес нельзя оставить без внимания. Он, конечно, не соперник гигантам, и такие объемы не дает, но у него кроме производственной, еще и социальная функция. Фермерское хозяйство сохраняет маленькие деревни. Завелся там трактор – и деревня оживает. Дрова можно подвезти, воду и, как говорится, на погост увезти. Мы на бюджетные деньги примерно 300 начинающих фермеров поддержали, помогли им закупить трактора и другую сельхозтехнику.
Выросший в безводном степном крае, он знает цену воды. В Васильевске, где они прожили немало лет, главным человеком на селе был водовоз дядя Ваня Бабин. Хромой, потерявший ногу на войне, он курсировал по селу, развозя в большой, литров на четыреста, бочке воду из единственного в селе колодца. Главная забота – скот напоить. А дело это непростое – одна корова зараз по три-четыре ведра выпивает. Летом-то гоняли на колодец, а зимой вся надежда на дядю Ваню. Как заслышат стук кнута в ворота, всей семьей с ведрами наперевес на улицу бегут.
– С водой еще хуже стало, чем прежде. Какой уж год засуха давит. Реки мелеют, колодцы пересыхают. В Баяндаевском районе надо уже на 200 метров скважины бурить, чтобы до водоносного слоя добраться. Мы, конечно, наседаем на правительство, выбиваем деньги на программу «Чистая вода». Но мало их, мало. В этом году муниципалитеты, в основном из округа, подали заявки на 25 водовозок, а закуплена только треть. На санитарные машины деньги дали, а ведь водовозки не меньше требуются. От плохой воды и здоровье страдает.
Рад, что взят курс на возрождение овцеводства, былой гордости округа. В лучшие годы численность овец доходила до 800 тыс., а сейчас где-то чуть более 100 тыс. осталось.
– У бурят как было заведено: зимой налегают на конину, а летом – на баранину. Холодильников ведь не было, мясо хранить негде. Скооперируются две-три семьи, зарежут барана, поделят меж собой. Съедят – следующий режет. Сейчас баранина в большой цене, выгодно разводить.
Лучше нашей земли нет
Как-то жена Кузьмы Романовича уговорила его съездить в Монголию, посмотреть на жизнь народа, связанного с бурятами какими-то древними узами. Друзья увезли их километров за 100 от Улан-Батора, подальше от цивилизации, в места, где люди жили по старым канонам. Белые юрты, задумчивые верблюды, степь без конца и края. И тишина какая-то первобытная. Хорошо.
– Но жить бы я там не стал. Дров нет, топят кизяком, ни одного деревца. Все-таки лучше нашей земли нет. Плодородная, богатая, и лес, и ягода…
– И охота, и рыбалка, – поддакнул я.
– Нет, в отличие от отца и брата, я к охоте не склонен. У нас практикуется облавная охота, обычно осенью, а я осенью то в институте, то в аспирантуре. Так и не приучился. А сейчас, когда возглавляю комитет с экологическим уклоном, тем более жалко бить зверя. Убьешь – и чего-то стало меньше в прекрасном этом мире.
