Журналист Центра СПИД рассказал, как попал под «маски-шоу» в гей-клубе Иркутска

Специалист по связям с общественностью Центра СПИД попал под «маски-шоу» и обыск с собакой-ищейкой в гей-клубе Иркутска при проведении акции за ЗОЖ. Об этом 19 ноября 2018 года сообщил сам журналист, Василий Бучинский.

Акции по тестированию и консультированию в гей-клубе Центр СПИД проводит раз в квартал. Кардинально они ничем не отличаются от тех, что проходят на массовых уличных акциях, с которыми Иркутск и регион хорошо знакомы. Это просветительская лотерея, очередь к пункту тестирования, несколько минут беседы о путях передачи ВИЧ и способах защиты от него, забор биоматериала для экспресс-теста слюны, раздача памяток и презервативов, сообщения через 15 минут результатов с напоминанием о необходимости вести безопасный и защищенный в отношении вируса иммунодефицита образ жизни, а в случае положительного результата, приглашение в Центр СПИД на консультацию и дополнительное обследование и лечение.

Не будем переписывать то, из чего слова жалко выкидывать. И так, представляем вашему вниманию репортаж Василия Бучинского «Это же эксклюзив! или » или «Как я поработал в гей-клубе с Центром СПИД».

«В этот раз Марина Коломанова и Евгений Федюшкин, которые по приказу отправились к геям, не взяли с собой ничего из дополнительных мотивационных средств, но зато взяли с собой меня. Хотя, по правде, не очень хотели: после некоторых моих прошлых публикаций пройти Центру СПИД в клуб стало труднее – слишком уж много ненужной рекламы я дал этому заведению. Но я честно признался, что, как и в прошлый раз, буду снимать только спины, ноги, танцующие силуэты и работу сотрудников Центра СПИД. Я пока не знал, что нарушу это обещание, – пишет на своей странице ВКонтакте Василий Бучинский.

– В тот вечер в клубе готовились к концерту, который планировался после полуночи. Но народу было уже много. Мои коллеги из Центра СПИД совместно с волонтером «Красного креста» заняли один из столов в углу и начали свою работу. Я вокруг них бегал с телефоном и фотоаппаратом. Кадры получались откровенно плохими, лезли пиксели: было довольно темно, но «палить» я никого не собирался, поэтому меня все устраивало».

Вскоре журналист понял, что снял все основные моменты, которых будет достаточно для сюжета. И уже думал заканчивать работу и ехать на свою тусовку, но в этот вечер у него состоялась другая встреча. Он подошел к девушке-диджею. Попросил напустить ее побольше дыма на танцпол, чтобы не было видно людей, а были видны только ритмично двигающиеся в такт музыке силуэты.

«Помещение с танцующими однополыми и разнополыми парами быстро погрузилось в туман, и я включил видеозапись, встав за диджейский пульт повыше. Чуть позже, пересматривая кадры, я заметил, что примерно через 2-3 секунды в правом нижнем углу промелькнул силуэт человека в так называемой боевой форме одежды. Но в тот момент я на эту деталь не обратил внимания, – пишет Василий.- Спустя еще совсем немного времени из дыма прямо на меня вышла двухметровая тень. В маске, скрывающей всю голову с небольшими прорезями для глаз. Рядом с тенью выросла мужская фигура  таких же размеров  без маски, тыкающая мне в лицо удостоверением: «Включить свет! Выключить музыку!»

«Подождите, я не могу быстро», – начала было отвечать девушка-диджей, но спидпришелец только торопил ее: «Свет вырубай! Выходим! Выходим! Вышли отсюда!!!»

Я ответил: «Без базара!»

В удостоверении было что-то написано про МВД, однако оно промелькнуло передо мной так быстро, что ни должности, ни звания рассмотреть не удалось.

«Выключите телефон!»

«Я работаю», – ответил я.

«Телефон чё включили?»

«Я работаю, я снимаю работу Центра СПИД».

«Потом поснимаете! – Высокомерный и уверенный (скорее даже, как мне показалось, самоуверенный) тон представителя законности и порядка, не терпящего возражений, дал мне понять, что лучше подчиниться до того, как мне объяснят это более эффективно с применением силы, но я все же продолжил снимать, просто не стал держать свой смарт-фон на виду. Однако сотрудника полиции было не так легко провести: – Телефон уберите!!! Телефон в карман уберите!!!» – Он попытался его выхватить, и я послушно убрал гаджет в карман, продолжив видеосъемку с фотоаппарата, оставшегося у меня висеть на животе.

«Проходим все к стеночке! Не стесняемся!» – вторила другая фигура в маске.

Я послушно подчинился. При более ярком свете, когда дым рассеялся, я смог разглядеть: полицейских было примерно человек семь. Двое из них были без масок и костюмов. На спинах и правых рукавах остальных легко читалась надпись «Спецназ МВД».

«Здесь есть несовершеннолетние? – спросил второй полицейский без маски – немного более низкого роста, чуть более полный и плечистый. Ответа не последовало. – У кого-нибудь при себе есть что-нибудь запрещённое?»

Перед выстроившимися буквой «Г» на танцполе посетителями клуба стали ходить спецназовцы. Каждому внимательно посмотрели в глаза, и посветили в них фонариком, наблюдая, как на яркий свет будут реагировать зрачки.

«Они уже, по-моему, третий раз сюда заходят за последнее время, – послышался чей-то женский голос. – Говорят, что наркотики ищут, что каждый раз им поступает анонимный звонок. Но этот звонок можно и специально организовать».

«Долго мы так стоять тут будем?» – сказал ещё один посетитель, находящийся около бара мужчина.

«Подождите, – парировал один из полицейских. – Если вам нечего скрывать, то и проблем не будет».

Лично мне казалось, что на этом танцполе у всех было что скрывать – от родных и близких, и уж тем более от представителей правоохранительных органов.

Нервозность, витавшая в воздухе, начала передаваться мне, адреналин зашкаливал.

«Нет, ну а вы попробуйте тут так постоять вряд, чтобы мимо вас ходили люди с автоматами и в масках и каждого вот так рассматривали и ухмылялись», – это сказала та самая «булочка», несколько минут назад энергично отплясывавшая со своим взрослым гомосексуальным другом под «Матранга».

«А может, замутим тут любовь?» – полушутя предложил ей тот самый друг из другого конца шеренги.

«Да чем ты меня можешь зацепить? – ответила она. – Ты же знаешь: меня только девушки интересуют».

«А я тоже девушка», – сказал ей он.

«В каком месте ты девушка?»

Молодой (хотя уже немолодой) человек скорчил гримасу, закрыл руками область паха и немного виновато ответил: «Я сломалась…»

Послышалось несколько нервных смешков.

Чуть позже из-за угла выглянула Марина Коломанова с одним из полицейских, выискивая меня взглядом среди столь разномастной толпы у стены.

«Вот он, – сказала она, увидев меня. – Это наш журналист».

Полицейский подошёл ко мне и на этот раз вежливо сказал, что я могу вернуться за столик, за которым Центр СПИД проводил тестирование.

«Да мне уже и здесь нравится, – шутил я только наполовину, но всё же, перебарывая чувство, что могу пропустить что-то важное, я последовал к своему столу и спросил у коллег: – Что говорят?»

«Им кто-то позвонил и сказал, что здесь наркотиками торгуют, вот они и отрабатывают звонок», – ответила мне Марина.

Примерно ещё через пять минут я увидел знакомое лицо – лицо собаки, натренированной на поиск трупов, наркотиков, взрывчатых веществ или чего-то там ещё, с которой мы неоднократно встречались на моей прошлой работе на многочисленных совместных учениях МЧС и МВД. Времени с тех пор прошло много, и возраст овчарки заслуживал уважения: годы не пощадили её, она ходила едва перебирая лапами и капая слюной. Хотя в целом осталась таким же дружелюбным псом. Но всё же, когда она проходила мимо меня, что-то ёкнуло в моём сердце: а вдруг она уже не в своём уме от старости и вынюхает что-то у меня, потом обыск, возможно, экспертиза – это в мои планы точно не входило.

После обхода с собакой полицейские, найдя что-то подозрительное, повели  троих молодых людей за собой в автозак. Их должны были увезти на анализы в психоневрологический диспансер. Самой эпичной и смешной под конец этого сюрреалистического спектакля для меня была картина того, как люди в форме под белы рученьки уводят за собой развесёлых тинейджеров, чтобы те прошли тест на наркотики. При этом каждого из конвоируемых проводили мимо стола Центра СПИД, где они уже успели протестироваться на ВИЧ. Всем троим Марина, как того требует инструкция, с улыбкой и доброжелательностью сообщала: «Ваш результат отрицательный, будем надеяться, что в дальнейшем вы будете вести безопасный в отношении ВИЧ образ жизни. Всего доброго!»

Интересно, а чего доброго этим троим ждать в дальнейшем сегодня ночью, подумал я.
Последнего полицейского в маске, остававшегося за сценой, чтобы никто не попытался скрыться через кулисы и чёрный ход, окликнул его коллега около дверей: «Грузин! Пошли!»

«Какой он грузин? Он же бурят», – удивился кто-то из присутствующих.

«Это позывной», – ответил ему более знающий посетитель клуба.

Когда наряд спецназа МВД покинул полуподпольное развлекательное заведение, первое, что я сделал, это подпрыгнул и выпалил громко в воздух: «Это же эксклюзив!»

В последующие полчаса все восстанавливали своё душевное равновесие и делились яркими впечатлениями от произошедшего. Естественно, в такой обстановке было не до профилактической акции Центра СПИД и не до экспресс-тестов, поэтому нам очень скоро пришлось сворачиваться. Хозяйка клуба успокаивала присутствующих и предложила продолжить веселье. Намеченный на ночь концерт всё-таки состоялся».

Согласно утреннему отчету Центра СПИД, свой ВИЧ-статус успели проверить 32 посетителя клуба. Положительных результатов не выявлено.

Как выяснилось, полицейские искали наркотики, по их словам, после поступившего на пульт «02» анонимного сигнала. Нашли ли у задержанных молодых людей наркотики, поступала противоречивая информация, но, судя по краткой и лаконичной сводке, опубликованной пресс-службой ГУ МВД России по Иркутской области, психоактивных веществ не было обнаружено, – отметил Василий.