Тофалария – необычный мир, затерянный в горно-таежных глубинах Восточного Саяна
Последний «медвежий» угол
До сих пор она остается открытием для всякого, кто впервые ступил на эту землю. Эти труднодоступные, одновременно древние места мало заселены человеком. Чтобы узнать – как живут люди вдали от цивилизации, здесь, на особой земле, побывала корреспондент «Областной».
Трудный зимник
Многие участки тайги с горными хребтами в здешних местах просто непроходимы. Зимой дорога в Тофаларию лежит по зимнику – временным дорогам, проложенным по льду замерзших рек и просекам. Летом работает авиация. Говорят, даже во время войны вертолеты летали в Тофаларию два раза в день. Теперь – реже.
По воздушному мосту в Тофаларию доставляют все – от продуктов до стройматериалов. Случается, что во время дождей и туманов в горах плохая видимость, а травяные «аэродромы» раскисли от дождя. Тогда связь с материком может прерваться на несколько дней.
Едва шумный Нижнеудинск остается позади, наступает труднообъяснимое ощущение абсолютного одиночества, затерянности в бескрайних таежных просторах. И это несмотря на то, что навстречу по зимнику, идущему в Тофаларию, попадаются редкие автомобили.
Водитель нашего уаза и по совместительству мой гид Эдуард приветствует каждого встречного. И не потому, что знакомые едут. Просто так принято – подать незнакомцу знак рукой: «Привет, я тоже на трассе. Счастливого пути…» Закон отдаленных территорий и трасс: что бы ни случилось – если кому-то нужна помощь – остановись. Когда-то помогут и тебе.
На зимнике на сотни километров вокруг может не оказаться ни одного человека. Эта дорога трудная, и в одиночку по ней, как правило, не ездят.
Первая остановка в кафе под открытым небом «Розовый слон». Кто-то установил здесь импровизированный стол для путников. Большой розовый слон – детская игрушка – тоже в наличии. «На слоне» останавливаются перед трудной дорогой наверх. Перекусывают, оставляют монеты как приношение местным духам…
Черный камень, Директорский перевал – это все ориентиры для местных. Проезжаем остров, с двух сторон омываемый рекой.
– Это место называется Подкова, – говорит водитель, – тут буруны, ключи, стремнина.
Но пока река Уда спит зимним сном, спрятав свой неукротимый нрав. Скалы выступают, кажется, из самой воды. Большие камни, лежащие посредине реки, напоминают то полузатопленные корабли, то каменных львов, навеки замерших посреди течения. Водитель только по одному ему известным приметам узнает дорогу, называет местность – Хадама, Хайлама.
У реки Хайламы, по которой проложен зимник, тоже особый нрав. Торосы и промоины мешают движению.
– Яма большая впереди? – спрашивает Эдуард встречного водителя.
– Вы пройдете, – ободряюще кивает встречный.
Летом дойти водой до Алыгджера – задача почти невыполнимая. Местные говорят, что на реке встречаются пороги шестой степени сложности. Только на лодке «ветродуйке» (аэроглиссере) и при известном мастерстве можно покорить реку. Не редкость, когда на этих порогах погибали люди. Об этом свидетельствуют таблички, прикрученные к прибрежным скалам.
Мы проезжаем порог Миллионный. Есть легенда, что когда-то тут затонул транспорт с золотом, которое везли с местных приисков. Отсюда и название.
В районе Миллионного – древние утесы с наскальными рисунками. Здесь были изображения охотника с копьем, лося, следы медведя, древнего жилья. Год назад проезжие вандалы уничтожили часть наскальных рисунков, расстреляв их из ружья. Кто и зачем повредил памятник тысячелетней давности, осталось загадкой.
Еще одной остановкой по дороге в Тофаларию стала действующая метеостанция, где жилой дом соседствует с нежилым. В проеме пустых окон брошенного дома сидят притихшие собаки.
А дальше снова путь по реке, где распустившаяся верба по берегам и серые скальники. Цвет неба становится густо-фиолетовым. В дороге длиной 302 км мы провели почти весь день.
Последнее препятствие – миновать нерхинские разливы, где зимник основательно подтаял.
– Ну, помогай бог, – негромко говорит водитель.
Уазик, спасибо отечественному автопрому, преодолевает сложный участок пути. В Алыгджер мы въезжаем уже в темноте.
Оленей стало меньше
Территория Тофаларии сопоставима с площадью таких стран, как Израиль, Сальвадор или Словения. Писатель Валентин Распутин когда-то назвал Тофаларию «Краем возле самого неба».
Административно этот край относится к Нижнеудинскому району, граничит с Красноярским краем, Тувой и Бурятией. Здесь всего лишь три небольших поселка – Алыгджер, Верхняя Гутара и Нерха. В них живут тофалары – один из малых народов России. Народ действительно малый, по переписи населения 2010 года здесь проживало 762 человека. И сегодня живет примерно столько же. Демография, как и рождаемость, в Тофаларии стабильны.
Раньше тофаларов называли карагасами (в переводе – черные гуси). Они во все времена были кочевым народом – охотились, рыбачили, пасли оленьи стада. Веками, а может, и тысячелетиями так жили люди. Знали и любили свой Срединный людской мир, почитали обиталище богов – мир Верхний, побаивались и уважали Нижний – мир духов и умерших.
С XVII века Тофаларию присоединила к себе Российская империя. Это была пограничная с Китаем территория. Поселки, где тофалары проживают сейчас, построили при советской власти. К 1930 году на оседлый образ жизни перешло две трети тофаларского населения, стали создаваться колхозы. В 1939 году был образован Тофаларский район Иркутской области. В 1948 году в Тофаларии прекратилась промышленная добыча золота, район упразднили, а его территория вошла в состав Нижнеудинского.
Алыгджер в переводе с тофаларского языка означает «ветер». Дует здесь он, кажется, постоянно, и, наверное, оттого мало снега. Хотя летом, случается, поселок подтапливает до состояния Венеции.
Над поселком высится гора Пионерская, где каждый год местные устанавливают флаг. Зачем? Традиция!
Утро – особое время в Алыгджере. Только здесь можно услышать настоящую тишину, изредка разбавляемую звуком колокольчиков. Они привязаны к шеям оленей. Каждый колокольчик имеет свой звук, и считается, что хозяин по звуку может легко узнать своих животных.
На улицах нет прохожих, не лают собаки. Зато олени бродят, как коровы в иной деревне. Олень – для местных жителей издавна был не просто домашним животным. Это транспорт, еда, теплый чум, роскошная шуба. Тофалария считается одним из самых южных мест России, где распространено оленеводство.
– Раньше в поселке было три стада – два маточных и одно транспортное, порядка 1,5 тысячи голов. Сейчас насчитывается 400 голов, – рассказывает глава местной администрации Владимир Лобченко.
После раздела промхозовского стада между единоличниками животных стало меньше – часть съели, часть волки задрали. Попытка возродить оленеводство делалась, но как-то неуклюже. Несколько лет назад из областного бюджета было выделено порядка 10 млн рублей на строительство двух оленеводческих баз возле рек Хунга и Хайлама, рассчитанных на 500 оленей. Их построили там, где нет кормов, и базы оказались не у дел. Обветшавшие со временем дома местные жители и сегодня называют «памятником человеческой глупости».
Сегодня есть мечта организовать в Тофаларии племенное оленеводческое хозяйство, но проект пока не заработал в полную силу. И все же оленей, закрепленных за общинами, стало прибавляться благодаря господдержке в виде субсидий. На одну голову положено 1700 рублей.
– До лета олени будут бродяжить в Алыгджере, потом их перегонят километров на 150 подальше, чтобы комары не донимали, – рассказывают местные.
Домашний олень, не приспособленный к борьбе с хищниками, особенно страдает от волков. Яды против хищников применять по закону нельзя. А охотиться на них в труднодоступных горах – затея пустая и невыполнимая.
Нет работы, кроме тайги
Природа в Алыгджере кажется нетронутой – деревья растут и умирают не от рук человека, а сами собой. Озера, ручейки, реки и водопады – все это соседствует с горами и скальниками.
Алыгджер – вовсе не богом забытое место среди гор. Мы видим крепкие, недавно срубленные дома и ухоженные участки. Люди строятся, несмотря на то, что леса для строительства нет. Его везут из Нижнеудинска, стоимость машины доходит до 70 тыс. рублей. А на дом надо не одну машину.
В поселке есть спутниковая связь, интернет, в администрации установлен таксофон. На домах стоят спутниковые тарелки. Год назад в администрации появился платежный терминал и МФЦ, что значительно облегчило тофам жизнь.
Электроэнергию в поселок подает дизель, который смолкает только с часу ночи до шести часов утра. Из-за того, что мощности дизель-генератора в 250 кВт стало не хватать, в Алыгджере установили дизель мощностью в 315 кВт.
В этом году благодаря поддержке министерства жилищной политики в поселке будет проведена замена электрооборудования сетей. Ветра и перехлест проводов становятся частыми причинами отключения света.
– Уже доставлены опоры, мы привезли повышающий трансформатор плюс шесть понижающих, кабели, изоляторы. Около 15 км сетей планируем заменить. У нас будут самоизолирующиеся провода, которым не страшны перехлесты, – поясняет заместитель директора по строительству фирмы-подрядчика Алексей Коношанов.
У тофаларов и по сей день есть структура родоплеменного деления, между родами поделены лесные угодья для охоты. Зимой в тофаларских поселках практически не остается мужчин. Таежничают и охотничают тут все, даже женщины. Добывают изюбря, соболя, горностая, белку, колонка, струю кабарги.
– Государство общинам помогает, вот недавно мы лодку моторную приобрели. Пушнину продаем перекупщикам-коммерсантам, – рассказывает охотник Виктор Гимадеев. – Мы охотой только и живем.
Ни к каким инвестпроектам население пока не готово. Предприниматель-лесопромышленник из Нижнеудинска предлагает местным работу, лицензии и многое другое.
– Любых инвестпроектов тут боятся, – констатирует глава поселка Нерха Игорь Тулаев. – Люди опасаются, что начнутся вырубки леса, звери уйдут.
– Бояться инвестпроекта не стоит, – не согласен с коллегой глава Алыгджера Владимир Лобченко. – Надо людей приучать к тому, что они снова смогут работать и зарабатывать.
Пока же работы для местных, кроме тайги, нет.
– Хозяйство держим, огород, теплицы. У нас все растет, вы не думайте, – уверяет местная жительница Татьяна Шелкова. – Сын мой Степан окончил училище в Нижнеудинске. Но вернулся обратно. Охотничает. Наверное, уже и не уедет никуда. Кто нас где ждет?
Где родился…
В Алыгджере работает школа-интернат, в которой, кроме местных, живут школьники из Нерхи. «Эккi» – читаем приветствие на входе.
Школа встречает гулкой тишиной – все дети на празднике – Дне оленевода.
Елена Мезенцева работает здесь техничкой:
– Приехала сюда в 1976 году к подруге в гости из Ижевска, да так и осталась. А потом… Жизнь прошла, вот что потом, – вздыхает женщина.
У ее дочери Кати – пятеро внуков, сыновья – охотники. Живут как все.
– Новая школа нам нужна, – говорит Елена. – Сейчас в ней 90 детей учится, и меньше их не становится.
На стенах – портреты выпускников, которые разлетелись отсюда в Москву, Казахстан и даже в Швейцарию. Молодые обычно в родные места после вузов не возвращаются. Но есть и те, кто сознательно выбирает Тофаларию на жительство.
Десятиклассница Ксюша Астафьева строит планы, чтобы после учебы вернуться на малую родину. Молодой преподаватель физкультуры Илья Болюх – местный активист, один из тех, кому небезразлично развитие этой территории.
– Живу по принципу: где родился, там и пригодился, – улыбается Илья. – Здесь меня работа держит, вижу результат. Дети едут учиться и продолжают заниматься спортом в секциях, достигают неплохих результатов. Но начинали-то они в Алыгджере!
Начальник отдела управления губернатора и правительства по связям с общественностью и национальным отношениям Николай Казанцев обменивается с Ильей контактами и обещает помогать в начинаниях. В Приангарье при поддержке областного правительства работает Молодежная Ассамблея народов Прибайкалья. Активистов Николай учит – как вступить в тот или иной социально значимый проект, как подготовить документы.
– Мы планируем провести региональное мероприятие «Сокровище Севера» с участием коренных малочисленных народов, – делится планами Николай Казанцев.
А направлений работы много, например туризм. Первые организованные туристические маршруты уже есть. Группа иностранцев неделю путешествовала по Тофаларии верхом. Отзывы самые восторженные.
Забытый язык
В 1991 году в Алыгджере появился этнокультурный центр. Его руководитель Наталья Анциферова с коллегами делают все, чтобы восстановить исконную культуру тофов. Силами активистов создан фольклорный ансамбль «Дыыракибилер» («Быстроногий олень»). В центре восстановлены местные песни, сказки и легенды, которые рассказывают детям. Вышел в свет сборник фольклора. Порядка ста детей занимаются в кружках центра – изучают народные промыслы, разучивают национальные танцы.
В Нерхе недавно тоже открылся этнокультурный центр.
– Женщины шьют и мастерят традиционные поделки, сохраняя национальные обычаи и культуру, – рассказывает активистка Марина Усаева. – Со временем у нас появится свой национальный музей, пока экспонаты храним в ДК.
Танец с шаманскими бубнами ансамбля «Черлик» из Нерхи уже покорил зрителей на разных областных площадках. Все только начинается!
– После долгого перерыва удалось возродить национальный праздник Аргамчи-Ыры– арканные игры. Он проводился в каждом поселке, люди шили костюмы, разработали программы выступлений, – вспоминает Наталья Анциферова. – Два года этот праздник мы не устраивали, но в этом году, в июле, планируем его вновь провести.
Родной язык в Тофаларии забыт, его знает только старшее поколение. И то не все. В Алыгджерской школе дети изучают тофаларский язык с первого по третий класс, занятия ведет педагог Маргарита Метелица. А в этнокультурном центре проводится цикл занятий «Час общения» на тофаларском языке.
– У нас есть словари тофаларского языка, методические наработки. Мы учим общаться на бытовом уровне. Есть группа, которая посещает все занятия, – интересно! – рассказывает Наталья Анциферова.
«Мертвые души»
Помимо вопросов с безработицей, трудностями в снабжении, в Тофаларии есть еще одна проблема – погребение усопших.
– Если человек умер, по закону требуется соответствующая экспертиза – без нее не выписывают свидетельство о смерти, и хоронить нельзя, – рассказывает глава Алыгджерской администрации. – Это значит, усопшего надо перевезти в Нижнеудинск, разместить в морге, дождаться экспертизу, вернуть домой для захоронения. Судмедэксперт к нам не всегда может выехать, морга у нас тоже нет. Вертолет под это дело заказывать – 700 тыс. рублей выложи. Люди в таких случаях своих родных хоронят просто без документов. У меня сегодня 12 человек «мертвых душ» числится в списках избирателей, голосующих на выборах всех уровней.
Районные и местные власти обращались за решением проблемы в разные инстанции, но пока безрезультатно.
Заставить работать солнце…
В маленькую таежную Нерху мы тоже добираемся по льду. Здесь снег лежит по колено и бродят мохнатые, как бизоны, лошади.
– В поселке проживает 136 человек, – рассказывает глава поселка Игорь Тулаев. – В этом году землю оформляем под новый ФАП, в 2020 году строить будем, в программу вошли. Люди у нас тоже живут охотой, рыбалкой и собирательством.
Год назад в Нерхе после тестовых испытаний начала работу в постоянном режиме первая в этой местности солнечно-дизельная станция. В жилых домах, социальных учреждениях и новой школе поселка зажегся солнечный свет.
– Реконструкция системы электроснабжения деревни Нерха проведена в рамках областной программы, – пояснил заместитель мэра Нижнеудинского района Евгений Бровко. – Здесь построены генерирующие объекты на основе возобновляемых источников энергии. Общая стоимость выполненных работ составила 77,6 миллиона рублей, из бюджета района выделено 7,6 миллиона рублей.
Этот проект позволил сэкономить более 90 тонн дизельного топлива, а также средства на его доставку. Строительство станции в труднодоступной горной местности потребовало немалых усилий. Подрядчик организовал доставку 210 деревянных опор, 10 км силового кабеля, двух дизельных станций мощностью 160 кВт. Кроме этого были завезены 450 фотоэлектрических солнечных модулей, четыре трансформаторных подстанции и другое оборудование.
– Я наблюдаю за работой двигателей, – пояснил машинист Анатолий Унгуштаев. – В разы стало легче работать. Раньше мы солярку качали, возили. А тут пришел, кнопку нажал. Автоматика! Со светом стало понадежней. По сравнению с соседними деревнями – мы теперь лучше всех живем!
* * *
С историей Тофаларии связаны загадочные камни, хранящиеся в Нижнеудинском краеведческом музее. По легенде, они сделаны руками бога Кастармы, живущего высоко в горах в своем озере. Говорят, что подобные камни встречаются где-то в южной Америке и больше нигде на Земле.
Такая же и Тофалария – уникальная и неповторимая. Одна на целую планету…
