Служили два товарища
Они звонят друг другу каждое утро, ведь каждый день после девяноста пяти, считай, подарок. Один длинный гудок, второй, третий… Ждут до последнего, пока не услышат: «Алло?» Живой, стало быть! Расспрашивают о здоровье, родных, детях, внуках и правнуках, обсуждают политику и житье-бытье в стране. А после обязательно ободряют друг дружку: «Не скучай! Мы еще строевым поползем! Дай только солнышку пригреть-приголубить!»
…Морозным ветреным вечером их отвели к тупику недалеко от станции Дивизионной. Разрешили разойтись и перекурить перед посадкой. Состав из теплушек уже стоял. Минут через 10 последовала команда: «По вагонам!» Вместе со своим отделением Пашка забежал по настилу в теплушку, занял верхние нары в правом углу и затих. Последним в вагон поднялся сержант. Подсвечивая фонариком листок, провел перекличку. Потом вышел наружу, сбросил настил, закрыл откатную дверь и побежал на рапорт к начальству.
– Даже с отцом-матерью не попрощался! – ужаснулся своему поступку Пашка. – Вот мать мне задаст, а отец, чего доброго, еще и ремнем выпорет!
«Вот задаст, вот задаст!» – в такт Пашкиным думам стучали колеса…
Очнулся он утром. Вернувшись из глухого забытья, вновь явственно услышал четкий стук вагонных колес и удивился: где это он? Перестук и заставил вспомнить: теперь он солдат и едет на фронт. А родители об этом даже ведать не ведают.
Пытаясь заглушить сосущую тоску, огляделся по сторонам. На нарах напротив лежал, прижав нос к подернутому льдистой пленкой окну, коренастый парнишка. Смотрел, прищурив пушистые, как у девчонки, ресницы, в окно пристально, словно навсегда хотел запечатлеть в памяти и пробегающие мимо заснеженные поля, и белесую морозную синь, опускающуюся к закрайкам горизонта, и узенькую тропку, змеившуюся вдоль задних прясел деревенских огородов. А по лицу его блуждала какая-то грустно-радостная улыбка.
– Покурить бы, – хриплым со сна голосом то ли предложил, то ли спросил у соседа Пашка.
– Да, не мешало бы, – с готовностью согласился тот. – Сам-то откуда?
– С Усолья, а ты?
– Ну! – обрадовался парень. – А я с Куйтуна, земляки, стало быть! Меня Мишкой зовут, а тебя?
В дороге разузнали друг о друге все. Оба окончили краткосрочные курсы среднего комсостава, получив специальность наводчиков «сорокапяток», оба до войны были студентами. Мишка Карнаухов учился в ветеринарном техникуме, а Пашка Погодаев – в Иркутске, в авиационном. И возраст почти одинаковый: один ноябрьский, второй – майский. Разница лишь в том, что Карнаухову едва исполнилось восемнадцать, вручили повестку, и ехал он на войну «официально», после слезных деревенских проводин, а 17-летний Пашка – добровольцем, не поставив в известность родных. С самого начала войны оббивал пороги военкоматов, пока своего не добился.
– Я не жалею! – прошептал, не в силах совладать с дрожащими губами.
– Давай держаться вместе, авось и выдюжим! – предложил новому другу Карнаухов.
Привезли новобранцев в Свердловскую область, Сухоложский район, чтобы сформировать воинские части. Почти все попали в полковую артиллерию, а их взвод целиком в состав 99-го истребительного противотанкового дивизиона 93-й отдельной стрелковой бригады. Тогда друзья не знали, что противотанковый дивизион – самое худшее из всех вариантов, потому что самое страшное. Передовая из передовых, а другой раз и того хуже – в засаде на танкоопасном направлении. Шансы выжить при всяком раскладе ничтожны. В составе знаменитой 64-й армии с марша вступили в жестокие оборонительные бои на Сталинградском фронте.
Здесь, у берегов Волги, двести дней и ночей, ставших переломными в ходе всей Великой Отечественной войны, оба били фрицев сначала под Бекетовкой, потом на Мамаевом кургане. Среди воя авиационных бомбежек и непрекращающегося грохота артиллерийской канонады терялось представление о времени, сбивался счет отбитых атак и погибших товарищей. Каждый выполнял приказ: «За Волгой для нас земли нет!» В коротких промежутках затишья оба искали друг друга глазами:
– Живой?
– А ты, братуха?
Когда пришел победный час, и в центре Сталинграда, у знаменитого теперь на весь мир универмага, из подвалов которого под белым флагом вывели фельдмаршала Паулюса, друзья, наконец, обнялись: «Сдюжили!» За участие в сражениях на Волге оба получили свои первые медали «За отвагу» и «За оборону Сталинграда». Стояли в строю рядышком, и номера их наград тоже отличались только последними цифрами.
Война катилась на Запад. Оба жгли фашистские танки на Степном фронте, на Орловско-Курской дуге, участвовали в форсировании Днепра. Праздновали победу за победой, получали новые награды и радовались: «Живые!»
К концу войны их пути разошлись. Под Кривым Рогом Погодаева вызвали в штаб и заставили «что-то писать», а потом решать математические задачки. Павел справился со всем играючи – еще свежи были школьные знания. Объяснив, что сдал «экзамены» на отлично, командование направило его в Харьковское артиллерийское училище, переведенное во время войны в Фергану. После недолгой учебы в звании младшего лейтенанта Погодаев воевал на Втором Украинском фронте. О Победе узнал под Прагой, а гвардии сержант Михаил Карнаухов после освобождения Кривого Рога, Одессы, Молдавии закончил войну в Болгарии, у города Бургаса.
Мирное время закружило каждого заботами-хлопотами. Карнаухов трудился ветеринаром, мотался по совхозным фермам родного Куйтунского района, Погодаев – кадровый военный – по гарнизонам. Вновь они встретились в начале 1970-х, когда Павел Георгиевич, уже выйдя на пенсию в звании подполковника, стал председателем иркутского совета ветеранов 64-й армии Сталинградского фронта. Накануне очередного Дня Победы собрал однополчан-сталинградцев и вдруг услышал до боли родной голос: «Пашка, братуха, живой?!»
С тех пор друзья не упускали друг друга из вида надолго. Вместе искали однополчан, помогали ветеранам, вместе выступали перед ребятишками и студентами в школах и вузах, занимались общественной работой. Когда Павлу Георгиевичу предложили поехать на Президентский прием в честь 70-летия Сталинградской битвы, он тут же позвонил своему другу:
– Миша, хочешь поехать в Москву?
– С тобой хоть до самого Берлина! – услышал в ответ.
В столице они посмотрели на новые небоскребы и нарядные улицы, побывали в сияющем золотом Георгиевском зале Кремлевского дворца, а перед отъездом сходили на Поклонную гору, где в одном из залов музея Победы долго и молча, склонив головы, стояли перед родной «сорокапяточкой», не видя и не слыша ничего вокруг…
Они уже давненько не виделись. Павел Георгиевич Погодаев живет в Иркутске, а Михаил Григорьевич Карнаухов – в Саянске. Вместо встреч – телефонные разговоры. Не всегда долгие – здоровье подводит все чаще. Поэтому так важно дождаться ответа. Ведь в жизни, как и в бою, надежнее всего плечо товарища.
