Виктор Романов: Разведение соболя должно стать национальным проектом!
Природные катастрофы в этом году атаковали Иркутскую область. Сибирской тайге был нанесен огромный ущерб. Как лесные пожары и наводнения скажутся на индустрии по заготовке пушнины, поднимется или упадет в цене соболь, какие меры поддержки необходимо оказать охотникам – на эти и другие вопросы в интервью газете «Областная» ответил директор ООО «Охота-Тур» Виктор Романов, который, что называется, знает ситуацию изнутри.
– Сейчас уже можно оценить ущерб по заготовке пушнины из-за разгула стихии?
– О масштабах бедствия будет понятно ближе к концу года, когда начнется сезон охоты. Конечно, там, где были лесные пожары, животному миру нанесен серьезный ущерб. От наводнения для тайги последствия будут меньше, все-таки звери могли укрыться от большой воды. Тем не менее, на мой взгляд, по Иркутской области в этом и следующем году процентов на 20 упадет заготовка пушнины.
– По оценкам экспертов, практически все мягкое золото уходит за рубеж, в стране его остается прядка 5–10%. А мы потом покупаем тех же соболя или норку уже в виде шуб или других меховых изделий. Обидно.
– Согласен, обидно. Пока тенденция не меняется: за рубеж мы поставляем сырье, обратно получаем готовые изделия. Хотя за последнее время стали появляться ателье и мастерские, которые на высоком уровне шьют шубы, пальто, куртки из меха. И это радует, поскольку в местный бюджет идут дополнительные налоги, открываются новые рабочие места. Иностранные компании, кстати, тоже рассматривают варианты по открытию своих представительств в Иркутске. Но много сдерживающих факторов, в том числе и низкая покупательская способность населения.
– Байкальский международный пушной аукцион «Русский соболь» проходит уже два года. Есть положительная динамика?
– Действительно, с каждым разом аукцион «Русский соболь» набирает свои обороты. Первые торги прошли в то время, когда цена на шкурки соболя сильно упала – в два-три раза. Были даже опасения: а кто купит? Несмотря на трудности, аукцион востребован, есть опыт выездных торгов – например, в Москве. Тем самым удалось приблизить товар к покупателю. Думаю, не за горами то время, когда торги по пушнине будут проводиться именно в Иркутске.
– А в цене наш соболь поднимется? Удалось переломить ситуацию с западными санкциями?
– Поменять цену на соболя призывают и иностранные покупатели. Зарубежным партнерам не выгодна низкая цена на мех. Почему? Например, торги проходят в январе, соболя покупают по одной цене, а на торгах в апреле шкурки еще дешевле. Чтобы производителю не уйти в минус, нужно наоборот повышать цену на соболя. Ситуацию на рынке мягкого золота вскоре может изменить Китай. В Пекине хотят открыть свой аукцион, причем он будет одним из крупных в мире. Мы встречались с представителями из Поднебесной, разговаривали о возможных вариантах сотрудничества. В Китае много состоятельных людей, которые могут позволить себе приобрести изделия из натурального меха.
– Может уже стоит задуматься об искусственном выращивании соболя, норки, как это было во время СССР?
– Нам тяжело конкурировать с Европой и Америкой. Даже в хорошие годы Советский Союз производил в год порядка 10 млн шкурок норки, в то время как одна Дания поставляла на рынок до 16 млн. Рацион питания у этого зверя в основном состоит из рыбы. В нашей стране себестоимость шкурок получается высокой, поэтому конкурировать тяжело. Но соболь – это наше национальное достояние. Глубоко убежден, что мы должны сохранять его всеми возможными способами. Государству необходимо субсидировать разведение соболя, сделать это национальным проектом.
– Охотники жалуются, что лимиты на соболя урезают, да и сами лицензии трудно получить.
– Если в прошлом году в нашей области лимит по соболю был 70 тыс., то в этом году его урезали до 60 тыс. Хотя потенциал у нашей области есть, в год, на мой взгляд, мы можем заготавливать до 80–85 тыс. шкурок. Действительно, лицензию сегодня трудно получить, особенно жителям северных, отдаленных территорий, где и сосредоточен охотничий промысел. Разрешения именные, каждый охотник не может прилететь за документом в Иркутск или в районный центр. При этом расходы на самолет никто не субсидирует. Например, прилететь из Катанги в областной центр все равно что в Москву съездить. Да и по погодным условиям не всегда можно выбраться. Предлагаются варианты организовать выдачу лицензий через многофункциональные центры или увеличить штат охотинспекторов. Для сравнения: в Иркутской области сегодня работает порядка 67 госохотинспекторов, в то время как в Кировской области, которая в пять раз меньше по площади, численность госохотинспекторов составляет около 300.
– Еще охотники обеспокоены слухами о том, что в нашем регионе могут запретить охоту на один год. К чему это может привести?
– В свое время орнитологи объединились, чтобы вернуть баклана на Байкал. Местные рыбаки никогда не ловили столько омуля, сколько его съедает эта птица. Аппетит у баклана будь здоров. Запрет охоты на год может привести к непоправимым последствиям. Например, в Горном Алтае официально запрещено добывать кабаргу. Но реальность такова, что отстрел самцов все равно идет, там процветает браконьерство. Кроме того, полный запрет на охоту приведет к социальному взрыву. Северян испокон веков кормит тайга. Только в одном Катангском районе насчитывается около 500 охотников. На что им содержать свои семьи? Кроме того, в области уже идет превышение численности по волку и медведю. Один волк «режет» за год до 30 косуль. Во всем нужен грамотный подход, чтобы не нанести еще больший вред природе.
– На ваш взгляд, какие сегодня законы действительно нужны, чтобы и охотники могли зарабатывать, а не становиться браконьерами, и тайге бы не был нанесен непоправимый вред?
– В 2009 году был издан приказ на федеральном уровне, который установил величину охотугодий, выдаваемых охотпользователям для Иркутской области в пределах 400 тыс. га. По меркам Сибири это очень мало. Чтобы не быть в накладе, предприятию нужен как минимум 1 млн га. Другой пункт этого приказа обязывает платить за охотпользование 1 га по 5 рублей, для Красноярского края и Якутии этот норматив ниже – всего 1 рубль. Хотя по продуктивности охотугодья нашего региона примерно одинаковы по сравнению с соседними территориям. Кроме того, необходимо вернуть полномочия общественного контроля егерям, которые раньше на месте могли составить акт нарушения, а теперь только вправе сообщить о факте браконьерства. Вообще, пожелание депутатам, работающим над законами, – чтобы они больше думали о своих избирателях и прислушивались к мнению профессионалов, которые помогут принять взвешенные решения.
