Лесные пожары: меры нужно принимать сейчас
Сезон лесных пожаров-2019 позади. Свыше 13 млн гектаров леса в Сибири в этом году оказались во власти огненной стихии. И вот сейчас наступило время, когда пора делать выводы и принимать меры для того, чтобы минимизировать ущерб в будущем. По мнению депутата Государственной думы Михаила Щапова, корень проблем в лесной сфере, прежде всего, в несовершенном законодательстве и систематическом недофинансировании.
Виновата методика
– Михаил Викторович, некоторое время назад вы внесли на рассмотрение законопроект, согласно которому все полномочия по охране, восстановлению лесов и по тушению лесных пожаров должны быть переданы с регионального на федеральный уровень. Как это изменит ситуацию в лесной сфере, станет ли она более управляемой?
– Главная проблема в лесной отрасли в том, что у нас нет одного ответственного за леса. Вернее, ответственность размазана между уровнями власти. Формально за леса отвечает федеральный центр, но полномочия переданы в регионы. В итоге найти ответственного за то, что каждый год горит все больше лесов, невозможно. Поэтому я и внес этот законопроект. Что он даст? То, что мы точно будем понимать, с кого спрашивать и за незаконную рубку, и за пожары. Вызываем руководителя Рослесхоза и предъявляем ему претензию. А он уже не сможет переложить ответственность на кого-то еще, как это регулярно происходит последние годы.
– Как сегодня финансируются мероприятия по охране, восстановлению лесов, тушению пожаров?
– Полномочия в сфере охраны, восстановления лесов и тушения пожаров являются федеральными. Но в 2006 году при принятии Лесного кодекса полномочия были переданы регионам. По правилам, на их исполнение выделяются деньги из федерального бюджета в виде субвенций. Для расчета этих субвенций существует специальная методика. Это 11-страничный документ, утвержденный постановлением правительства РФ от 29 декабря 2006 года. Каждый год, когда верстается федеральный бюджет, Рослесхоз по методике считает объем субвенций и передает на утверждение правительства. Оно включает субвенции в бюджет и вносит в Госдуму. Конкретно на 2020 год запланировано 30,6 млрд рублей.
Ответственность размазана между уровнями власти. Формально за леса отвечает федеральный центр, но полномочия переданы в регионы. В итоге найти ответственного за то, что каждый год горит все больше лесов, невозможно.
Депутат Госдумы Михаил ЩАПОВ
Погрузиться в методику заставила сама жизнь. Лесов с каждым годом горит все больше. В этом году Счетная палата озвучила результаты комплексной проверки, которые говорят о том, что лесные регионы в части лесных отношений финансируются не более чем на 30%. То есть это системное недофинансирование всей отрасли в самых критичных ее точках. А федеральные чиновники говорят: «у нас все посчитано по методикам, там все правильно». Стало понятно, что проблема в самой методике.
– В чем ее минусы?
– Методика создавалась еще в 2006 году, но в ней не учтены совершенно элементарные вещи, которые и тогда должны были быть очевидны.
Например, есть леса защитные, эксплуатационные и резервные. Резервные – это леса, где в течение 20 лет не планируется осуществлять заготовку древесины. В лесных регионах их может быть от 25 до 50%. Например, в Иркутской области и Красноярском крае – по 27%, а в Якутии – половина.
Так вот, в методике резервных лесов просто нет, поэтому деньги на их охрану, восстановление, тушение пожаров не выделяются. Получается крайне странная «математика»: раз не собираемся пилить, значит не надо и тушить.
Или другой пример. Есть леса, отнесенные к зоне лесоавиационных работ. Там дорог нет, тушить их можно только с воздуха. В Иркутской области таких лесов 74%, а в Красноярском крае вообще 95%. В этой зоне потушить лесной пожар стоит в десятки раз дороже, чем в зоне наземного контроля. Пожар в 300 га где-нибудь в Куйтунском районе тушат в среднем за 100 тысяч рублей, а в Казачинско-Ленском районе в зоне лесоавиационных работ уже за 2 млн. А что в методике? Там эта разница не учитывается, денег выделяется одинаково: что на зону наземного контроля, что на зону лесоавиационных работ.
И наконец, есть существенные диспропорции в расчетах затрат на один гектар. Разница между регионами может быть в тысячу раз. В сибирских лесных субъектах Федерации расходы в пересчете на один га получаются в районе 1–2 рублей, а в малолесных – 800–1000 рублей. Причина в том, что деньги выделяются на основе практики прошлых лет, при этом не учитываются собственные средства регионов и резервного фонда правительства. Вот тратил когда-то регион 1,62 рубля на гектар, столько ему и выделяют. Собственные затраченные регионом средства и то, что выделяется из федеральных резервов, не учитываются. А их бывает порой в 10 раз больше, чем выделено. И таких неучтенных вопросов в методике масса.
– Какие изменения напрашиваются в нынешних условиях?
– Во-первых, нужно исправлять все огрехи, которые я привел выше, но есть и ряд системных проблем. Первая и, наверное, основная: сложная система согласований. Все расчеты Рослесхоза базируются на лесных планах регионов, в которых указывается масса параметров: от площади лесов разных типов до штатной численности лесных инспекторов. Агентство постоянно кивает на лесные планы регионов, мол, это они же предоставляют такие планы, что финансирование недостаточно. Оказалось, что регионы обязаны согласовывать лесные планы с Рослесхозом. И в процессе такого согласования планы из вполне реалистичных превращаются в фантастику. Эту практику нужно полностью прекратить. Расчеты должны производиться на основе реалистичных лесных планов.
Вторая системная проблема – катастрофическая нехватка лесных инспекторов. По штату их численность должна составлять больше 40 тысяч человек на страну. В реальности их в два раза меньше. В крупных по площади регионах на инспектора приходится 200–300 тысяч га лесов, лесопатрульной техники на всех не хватает, зарплата – 15–20 тысяч рублей.
Как следствие – плохой контроль за пожарной обстановкой. А как ее контролировать, если на одного инспектора приходится квадрат 50 на 50 км? Второе следствие – коррупция. Давайте смотреть объективно: за 15 тысяч рублей с риском для жизни никто по лесам за бригадами «черных лесорубов» бегать не будет. Вопрос в том, как долго человек в этой ситуации будет бороться с соблазном принять первую взятку?
В методике нет никаких инструментов, чтобы довести численность инспекторов до штатной, а их зарплату – до нормальной.
Наконец, самое главное. Если серьезно изучать документ, то понимаешь, что в основе лежит логика содержания аппарата федеральных и региональных чиновников. Большая часть денег, по сути, закладывается на зарплаты. И хорошо, если бы это были зарплаты лесных инспекторов и лесопожарных – то есть людей, которые и спасают леса. Но мы же понимаем, что немалая часть средств – зарплаты московских кабинетных чиновников.
Здесь нужна иная логика. Деньги должны выделяться не на содержание аппарата, а на сохранение и воспроизводство лесов. Объем средств должен зависеть не от количества чиновников, а от состава лесов, их качества, интенсивности использования, пожарной опасности и т.д.
Перекладывать ответственность на регионы нельзя
– В прошедший сезон лесных пожаров эксперты говорили о наличии так называемых зон контроля лесных пожаров, где Минприроды разрешило не тушить огонь, если он не несет угрозы населению, и прогнозируемые расходы на его тушение превышают ущерб, который может быть нанесен огнем. Якобы именно на этой территории пожары приобрели такие масштабы, что потушить их там, где нужно было тушить, уже не получалось. Ведомство намерено отказаться от этих зон. Что, на ваш взгляд, даст эта мера?
– Это классический пример бессмысленной «реакции» чиновников на проблему по принципу «лишь бы предложить, чем решать по существу». Дело в том, что по большей части «зоны контроля» – это те самые резервные леса, на которые денег вообще нет, и зоны лесоавиационных работ, где тушение пожаров стоит на порядки дороже, чем обычно. Если отменять «зоны контроля», то нужно выделять адекватные средства на их тушение, а резервные леса включать в методику. Но в бюджете на 2020 год дополнительных средств нет. За чей счет будут тушить «зоны контроля»? Ответ-то циничный и простой: за счет регионов. То есть наша область должна потратить 3–4 млрд, которые так бы ушли на новые школы, ФАПы, больницы, повышение зарплат и доплаты бюджетникам, а кто-то в федеральном правительстве себе галочку поставит. Так нельзя. «Зоны контроля» нужно упразднять, но федеральный центр должен выделить необходимые средства на их охрану и тушение.
– Как в нынешних условиях могут справиться с лесными пожарами региональные власти, ведь обвинения, в первую очередь, предъявляются руководителям регионов?
– Региональным властям нужно перестать молчать и спускать проблему на тормозах. Если регион тратит свои средства там, где не обязан это делать, нужно громко об этом говорить, даже кричать. Привлекать к этому депутатов Госдумы, поднимать шум в СМИ. Пока многие губернаторы обмениваются с федеральными ведомствами письмами, которые никто не видит. Губернатор Иркутской области Сергей Георгиевич Левченко одним из первых стал поднимать проблему хронического недофинансирования. Во многом благодаря этому удалось данную тему максимально широко осветить на федеральном уровне.
Но нужна еще более активная и слаженная работа правительства региона и депутатов, чтобы не только раскрыть недочеты в методиках, но и устранить их как можно скорее.
Времени у нас мало. Нужно до марта 2020 года найти приемлемый выход, чтобы постараться внести изменения в бюджет 2020 года в ходе корректировок и успеть к пожароопасному сезону. Иначе снова будем гореть.
