Семейные тираны в Иркутской области не боятся наказания
В Иркутской области небольшое количество жителей привлекается к ответственности за домашние побои, и целом люди не боятся наказания за такие правонарушения. Федеральный законопроект о семейно-бытовом насилии необходим, хотя и нуждается в доработке. К таким выводам пришли участники круглого стола, который прошел в газете «Областная» 23 января 2020 года.
В 2019 году в Иркутской области зарегистрировано более 1,5 тыс. преступлений, совершенных на бытовой почве, в том числе 47 убийств и 231 случай фактов умышленного причинения тяжкого вреда здоровью. Зарегистрировано свыше тысячи фактов нанесения побоев или совершения иных насильственных действий, причинивших физическую боль. По ст. 6.1.1 КоАП РФ, участковые уполномоченные составили 1795 административных протоколов. В том числе 24 гражданина в течение года привлекались два или более раза, по ним было принято решение о возбуждении уголовного дела по ст. 116.1 УК РФ (нанесение побоев лицом, подвергнутым административному наказанию). Такую информацию предоставило Главное управление МВД России по Иркутской области.
Как отметила директор кризисного центра «Мария» Наталья Кузнецова, статья 6.1.1 КоАП РФ практически не работает, поскольку для доказательств причинения физической боли нужны свидетели и видимые физические повреждения, чтобы судмедэкспертиза могла составить протокол. По ее словам, если синяков и т.п. нет, довести дело до суда практически невозможно, если побои совершены один раз в год – это административное правонарушение, которое влечет за собой штраф. «Как правило, семейные тираны штрафа не боятся и готовы его оплачивать ежегодно, а до уголовного дела или суда дело так и не дойдет, – сказала директор кризисного центра, в котором пристанище и помощь находят женщины – жертвы семейного насилия. – Необходима пошаговая инструкция, как поступать в случае обострения семейно-бытового конфликта. Полиция завалена такими делами, не только у нас, но и в любом другом регионе. Однако в таких делах и суды, и полиция рискуют превысить полномочия в рамках действующего законодательства. Принятие закона о профилактике семейно-бытового насилия могло бы снизить такие риски, вывести защиту пострадавших на адекватный уровень».
Уполномоченный по правам ребенка в Иркутской области Светлана Семенова рассказала, что за последние три года поступило 107 обращений, касающихся определения места жительства ребенка и общения ребенка с родителем. Она подчеркнула, что попытка сформулировать в новом законопроекте термин «семейно-бытовое насилие» оказалась недостаточно точной. «Насилие как правонарушение или как преступление? – сказала Светлана Семенова. – В современной правоприменительной практике насилие определяется как нарушение прав. В законопроекте это сформулировано как деяние, что не относится к признакам ни уголовного, ни административного законодательства. Именно здесь кроется наибольшая трудность. В законе должны быть указаны квалифицирующие признаки, тогда любой правоприменитель сможет верно определить это деяние. Не зря дискуссия по законопроекту идет в течение довольно длительного времени. Были предложения отрегулировать отраслевое законодательство (уголовное, семейное, административное), дополнить его нормами, которые позволят четче определять инструменты по защите пострадавших. Важно детально определиться и с понятийные аппаратом закона, и с мерами реагирования, и с субъектами правоприменения. Проект закона нуждается в доработке, иначе новый закон породит еще больше проблем в правоприменительной практике».
Заместитель начальника отдела опеки и попечительства несовершеннолетних граждан министерства социального развития, опеки и попечительства Иркутской области Алексей Чернов подчеркнул, что сегодня приоритетной является задача не разрывать связь ребенка с кровной семьей. По этим причинам возникают определенные трудности. Поэтому региональное министерство делает акцент на профилактические мероприятия. Законопроект детально обсуждался в министерстве, поддерживая его в целом, специалисты считают, что необходимо детально проработать понятийный аппарат и механизмы реализации закона.
«Хорошо, что появился законопроект, – поддержала директор центра психолого-педагогической, медицинской и социальной помощи Валентина Михайлова. – Мы погружены в эту тему с 2013 года, когда на базе нашего центра появилась межведомственная группа по противодействию жестокому обращению с несовершеннолетними. Именно тогда был создан алгоритм защиты ребенка, страдающего в семье от психологического, физического, сексуального насилия. Но мы сталкиваемся с ситуациями, когда реализовать его в рамках закона довольно трудно именно с точки зрения доказательства фактов насилия. В 2019 году к нам поступило более 200 звонков о фактах насилия ребенка в семье. Их анализ показал, что насилие ребенка зачастую сопровождается насилием над его матерью. Наш центр проводит судебные психолого-педагогические медицинские экспертизы по определению суда, когда речь идет о порядке общения, месте проживания ребенка с одним из родителей. Когда видим возможность, используем медиативные технологии, пытаясь примирить людей. Вне зависимости от внешнего благополучия конфликты бывают в любой семье. Важно, чтобы в законопроекте были прописаны охранные обязательства. Психологические программы для реабилитации обеих сторон должны быть обязательными. Сейчас суды по этим вопросам очень затяжные, исполнение судебных решений при нежелании одной из сторон практически невозможно. Еще один спорный вопроса законопроекта – звонок о насилии в семье может поступить от кого угодно. Здесь кроется угроза использования этого механизма с целью мести, шантажа и т.п.».
И.о. начальника отдела организации исполнительного производства УФССП России по Иркутской области Антон Климов обратил внимание на то, что закон заработает лишь в том случае, когда его положения не будут интерпретированы на разных уровнях исполнения. Приставы работают в трех категориях – изъятие ребенка, определение его места жительства и определение порядка общения с ребенком. В 2019 году в УФССП поступило около 200 таких исполнительных производств. Служба работает по исполнению решений точечно. «Но инструменты, которые есть в арсенале судебных приставов, довольно скупы, в большинстве своем – административные, штрафные, – сказал Антон Климов. – Должники не реагируют на административные наказания. Оплатив штраф, продолжают не исполнять судебные решения. За злостное неисполнение привлечь к уголовной ответственности практически невозможно. Зачастую пристав сталкивается с бюрократическими барьерами. Скажем, суд выносит решение по тем требованиям, которые были заявлены, в свою очередь, родители, не обладая юридическими знаниями, не всегда верно формулируют специфику своих требований. Меняются и обстоятельства в семье на момент вынесения решения суда и на момент исполнения его судебными приставами. Для изменения судебного акта должны быть заключения уполномоченных органов. В законодательстве эти нюансы никакими механизмами не предусмотрены». Наиболее оптимальным решением, по мнению Антона Климова, могло бы стать обязательное участие прокурора или представителя органа опеки, выступающего на стороне ребенка.
Председатель Иркутского областного совета женщин и заместитель председателя общественной палаты региона Галина Терентьева рассказала, что ОП внесла 11 предложений в законопроект. Она также обратила внимание на то, что стратегические документы государства в сфере и поддержки семьи, материнства и детства направлены на духовно-нравственные ценности и защиту прав наименее защищенных членов семьи – детей, женщин и стариков. По ее мнению, как показывает 40-летний опыт, важна профилактика. Сейчас в области работают 360 филиалов Открытого родительского университета. Но начинать надо не с родителей, а со школьников, уверена Галина Терентьева. В 65 школах проводятся факультативные уроки «Основы семьеведения», и этот опыт необходимо тиражировать. «Закон важен и до первого чтения его надо довести. Ведь основные доработки вносятся уже на втором чтении», – подытожила эксперт.
