Факультет знатоков тайги
Последняя суббота мая для охотоведов, выпускников Иркутского аграрного университета, – негласный праздник. Особенно в этом году, когда их родному факультету исполняется 70 лет. Есть что вспомнить, о чем поговорить.
Человек-легенда
Отцом-основателем факультета считается профессор Василий Скалон, к которому до сих пор охотоведы питают великий пиетет. Он поражал студентов не только своей осанкой: высокий, статный, с породистым лицом, роскошной черной бородой, но и глубиной знаний. И только два изъяна было в его биографии: дворянское происхождение и тень отца, сгинувшего по доносу в чекистском ведомстве. Чтобы не попасть под каток репрессий, он выбирает для своей научной деятельности Таймыр, Якутию, Северный Урал.
В Иркутск он приехал, обогащенный знаниями и идеями. Главная из них – создание в местном сельхозинституте отделения охотоведения. В то время специалистов такого профиля готовил только Московский пушно-меховой институт. По его твердому убеждению, территория, обладающая огромным разнообразием животного мира, добывающая львиную долю пушнины, просто обязана воспитывать своих знатоков животного мира. Перед его напором не устояли даже московские чиновники, разрешив начать с 1950 года подготовку охотоведческих кадров.
Помог Скалону и Никита Сергеевич Хрущев, отправив ряд московских вузов на периферию, поближе к их профилю. Попал под расклад и пушно-меховой институт. Всю его охотоведческую часть вместе с имуществом передали Иркутскому сельхозинституту. Сюда же доучиваться переехала и часть студентов.
В годы перестройки институт дважды менял вывеску: сначала стал академией, а позднее – аграрным университетом. Чтобы получить статус университета, он должен был иметь в своем составе отдельный институт. В этом качестве определили охотоведческий факультет, нарекши его институтом управления природными ресурсами.
– Это какое самомнение надо иметь, чтобы отважиться управлять природными ресурсами, – возмущается один из старейших преподавателей факультета Виктор Камбалин. – С точки зрения теологии это непростительная гордыня, а с точки зрения биологии и экологии – абсолютная безграмотность.
Самое правильное, считают преподаватели, назвать его институтом охотоведения и охраны природы имени Василия Николаевича Скалона. Эту идею поддерживает и нынешний ректор аграрного университета Юрий Вашукевич, сам по профессии охотовед.
Колыбель охотоведения
Сохранилась фотография студентов первого выпуска, состоявшегося в 1955 году. 18 человек: 15 парней и три девушки. Они разлетелись по всей стране: Тюмень, Амурская область, Оренбург, Норильск… Петр Еремеев заведовал зверофермой в Херсоне, Анатолий Кораблин руководил коопзверопромхозом в Курганской области, Михаил Атутов работал охотоведом в Красноярском крае…
Оба сына профессора Скалона тоже учились на охотоведческом факультете. Старший, Андрей, одаренный, как и отец, по литературной части, впоследствии стал талантливым писателем. Известность ему принесла повесть «Живые деньги» – история человеческой алчности и собачьей верности. Как уверяют знающие люди, книги Андрея, исколесившего тайгу вдоль и поперек, написаны с таким высоким профессионализмом, что могут служить пособием для охотоведов.
Охотоведческий факультет притягивал молодежь как магнит. Попасть сюда было непросто: конкурс – пять-шесть человек на место. Особенно рвались ребята из сельских мест, где к охоте, к знанию повадок лесного зверья приучались с детских лет. На лекции профессора Скалона ходили как на праздник. Он поражал своей энциклопедичностью.
Но даже его красноречие не могло удержать студентов в аудитории, когда в начале мая открывался охотничий сезон. Любыми способами запасались справками о якобы пошатнувшемся здоровье и спешили с ружьишком в лес. Профессор, сам страстный охотник, прощал эту слабость и шутливо говорил своим ученикам: отмеряю вам на болезнь ровно неделю.
Целая плеяда замечательных педагогов вписана в историю факультета. Экономику охотничьего хозяйства преподавал дядя Александра Вампилова – Иннокентий Копылов. Как человека грамотного, выходца из семьи священника, его при Колчаке определили в писари, что, конечно, не обещало впоследствии легкой жизни. Но он сумел превозмочь удары судьбы и даже обзавелся кандидатской степенью.
Методами учета зверей, главной обязанностью охотоведа, обучал Виктор Тимофеев, брат знаменитого и опального генетика Тимофеева-Ресовского. Он величал себя «соболиным богом» и спокойно разнимал в клетке дерущихся соболей, что при их злом нраве было небезопасно.
Любимцем студентов был преподаватель курса собаководства Анатолий Гейц. Участник войны, пехотинец, он свой орден боевого Красного Знамени получил… за сбитый самолет. Когда налетели «мессеры», все попрятались в окопы, а он, не растерявшись, схватив пулемет, затеял с немцами дуэль. И вышел победителем. Он был страстным любителем охотничьих лаек. Особенно Восточно-Сибирской породы. По инициативе Гейца был в свое время создан на Быстрой, в Слюдянском районе, питомник Восточно-Сибирской лайки. У каждой собаки была своя родословная, подтверждающая чистоту линии. Даже окрас принимался во внимание. Лишнее пятно – и собака выбраковывалась. К сожалению, в 90-е годы питомник, сочтя нерентабельным, закрыли, прервав работу по выведению чистопородной охотничьей собаки.
Музей лесных обитателей
Гордость факультета – музей. Такого разнообразия зверей и птиц, которые здесь собраны, вряд ли увидишь где-либо еще. Его заложили еще в 1956 году. Здесь трофеи бывших выпускников и преподавателей, подарки охотников. Самый ценный – коллекция немецкого охотоведа Готтлиба Польцера. Он объездил весь мир в поисках аномальных рогов и явлений живой природы. Отыскал козла с четырьмя рогами, напоминающего черта, африканского буйвола с пятой ногой, выросшей на загривке, редкий гибрид фазана и тетерева… В его уникальной коллекции десятки отклонений от привычного порядка, вызванных генетическим сбоем.
– Готтлиб, когда подкралась старость, – рассказывал Виктор Камбалин, – долго искал достойное место, где бы его коллекция сохранилась в целости и сохранности. Отверг и Москву, и Киров, где тоже есть факультет охотоведения, доверил нам. Каждый год потом приезжал. Мы ему поставим табуреточку, он долго сидит, довольный, что отдал свое сокровище в надежные руки.
В последние годы почти иссяк поток подарков. Один из последних – голова овцебыка, искусно выделанного выпускником факультета Димой Беленюком. Овцебыков завезли из Канады на Таймыр, и они там прекрасно прижились. Когда приходят волки, быки становятся полукругом рогами к волкам, окружая непробиваемой стеной самок и детенышей. Волки покрутятся час-другой, замерзнут и ретируются. А тем, с их шубами, никакой мороз не страшен.
В одной из комнат музея собрана охотничья утварь былых времен, начиная со старинной пищали, которой вооружались казаки, пробивая дорогу в Сибирь. А груз таскали с помощью паняг – дощечек с плечевыми ремнями, прообразом нынешних рюкзаков. Зверя добывали преимущественно капканами, целая коллекция которых представлена в музее. Есть даже браконьерские изделия, с чудовищными металлическими зубами, способным откусить ногу у слона.
В 1998 году Россия, как считает Виктор Камбалин, под давлением Канады и Евросоюза, подписала международную конвекцию о запрете капканов как негуманном способе охоты.
– Гуманным считается капкан, в котором зверек мучается не больше шестидесяти секунд, а в нашем, мол, он страдает целых десять минут. Так гуманный стоит в пять раз дороже. Ну ладно, соболя можно и на кулемку ловить: положил бревно на бревно, подпер его сторожкой, потянулся зверушка за приманкой – тут его и прихлопнет. А чем прикажете волка добывать? Вот его и развелось непомерное количество. Та же история с медведем. Три года назад запретили его поднимать из берлоги. А ведь этим способом раньше добывалось 70% медведей.
Вот кого, по его мнению, надо спасать, так кабаргу. Единственное место, где она еще сохранилась, это Тофалария, а в местах ее прежнего обитания: на Алтае, в Хакасии, Забайкалье она практически исчезла. И все из-за мускусной струи, стоимость которой доходит до 20 тыс. рублей.
В большой опасности и сибирский горный козел, козерог. Взобравшись на крутую скалу, он горделиво позирует, считая себя в безопасности. И не догадывается, что с нынешним дальнобойным оружием, снабженным оптическим прицелом, он становится легкой добычей для браконьеров.
Птенцы иркутского гнезда
Несмотря на то что в последние годы охотоведческие отделения открылись в двух десятках вузов страны, иркутские специалисты по-прежнему в большой цене. На смену былым коопзверопромхозам и госпромхозам пришли охотничьи хозяйства. И число их растет. А каждому хозяйству нужен подкованный охотовед, умеющий точно определять численность зверья в лесу, темпы его воспроизводства и количество лицензий, выдаваемых на его отстрел. Всеми этими способностями как раз владеют выпускники Иркутского аграрного университета – колыбели охотоведения.
