Алексей Трофимов: Я не гоняюсь за наградами
Он завоевал себе имя как мастер пейзажной фотографии. Его снимки, выхватывающие у природы самые лакомые куски, расходятся по всему миру, занимая призовые места на престижных международных конкурсах. Застать его дома сложно, он все время в пути на своем мощном внедорожнике, ставшем для него вторым домом. В Иркутске Алексей оказался проездом, спешил на Ольхон, но выкроил часок для встречи.
Сакральные места
– Какие места вас больше всего привлекают для съемки?
– В первую очередь, конечно, Байкал. Байкал – не только сама чаша озера, но и большая территория вокруг. Этим летом я два раза ездил в разведку в Баргузинскую долину. Проехал ее вдоль и поперек, заглянул во все уголки. Там потрясающие места. И степи, и горы, и тайга, и солончаки, и огромные песчаные дюны, ну и сама река Баргузин с притоками. Много снимаю в Бурятии, Хакасии, Горном Алтае, Монголии.
– А что снимать в Монголии? Голая, унылая степь.
– Не скажите. Монголия – волшебная страна. Там все есть: тайга, степи, пустыни, горы, озера… В течение одного дня пока едешь, пейзаж может несколько раз меняться. Монголия меня давно привлекала. И как появилась возможность, я начал ездить туда регулярно. И что удивительно: каждый раз, когда пересекаю границу, во мне появляется ощущение внутренней свободы, как будто вливается какая-то живительная энергия. Половина монголов живет в Улан-Баторе, половина – кочует. Меня интересует кочующая Монголия. Она более интересна, со своим прежним укладом. Взяли от цивилизации только то, что облегчает жизнь: солнечные панели, сотовые телефоны. Старшее поколение жалеет о разрыве с Россией, так и говорят: вы нас бросили.
– А как общаетесь? Через переводчика?
– С общением проблем нет. Во-первых, многие владеют русским языком, а во-вторых, у меня там есть друг, добрый душевный человек, которому я заранее сообщаю о своем приезде, и он уже готовит все необходимое для путешествия, в том числе и барана. Я, признаться, мясоед, большой поклонник монгольской кухни. Там чего только нет: начиная от всем известных буз и заканчивая печенью в рубашке. Как готовят? Берется слой внутреннего бараньего жира, в него заворачивается печень и быстро обжаривается на огне. Монголы и буряты готовят мясо очень быстро, варить часами дров не напасешься.
– В вашей монгольской серии есть фото пасущихся на склоне горы лошадей. Они вытянуты в линейку, словно марширующий отряд. Такое впечатление, что кто-то специально их так расставил.
– Я их, конечно, не расставлял. Снимал телевиком с большого расстояния. Как говорил один из моих учителей: хорошая фотография – дело случая, но фотограф должен быть готов к этому случаю. Нужно оказаться в нужном месте в нужное время.
В поисках натуры
– Вы давно занимаетесь фотографией?
– Была у меня в юности классическая «Смена», щелкал, но как-то не увлекся. Тогда больше рок-музыкой интересовался. А потом где-то в 2000 году купил маленькую цифровую камеру. Мы уже тогда много путешествовали с семьей, и надо было запечатлеть наши вояжи для семейной хроники. Как-то зашел в сеть, а там фотографии тех мест, где мы были, но сделанные профессионалами. И сравнение не в мою пользу. Вот тут-то я загорелся. Камеру изнасиловал до предела, исчерпав все ее возможности. Я, конечно, не с азов начинал. У меня есть опыт художественной работы: рисую, скульптурой занимаюсь и знаю, что такое композиция, сочетание цветов. Больше делал акцент на техническую сторону съемки, чтобы снимать не задумываясь.
– Почему выбрали из всех жанров пейзажную фотографию?
– Не знаю, это какой-то интуитивный выбор. Мне нравится сам процесс съемки, особенно в удаленных местах. Подготовка, дорога, поиск локации, просмотр фотографий других авторов, чтобы выработать свое видение. Получается, что одна фотография, а к ней может целая история возникнуть. Чтобы добиться большей выразительности, я одно и то же место снимаю в разные времена года, в разное время суток.
– А что должна видеть камера?
– Многое. Кроме удачной композиции, соотнесенности переднего и заднего планов, в фотографии должна быть история, чтобы зритель без названия мог понять ее смысл, чтобы она его зацепила. Можно полагаться на удачу, сделать тысячу кадров, и по теории вероятности какой-то попадет в яблочко. Я эту теорию не приемлю, слишком много суеты. А можно работать целенаправленно: искать нужную точку съемки, которая бы вобрала всю красоту и очарование.
– И сделать только один щелчок?
– Ну, может не один: три, десять… Есть же варианты. Потом на большом экране, на мониторе выбрать лучшее. Бывает, что какие-то фотографии становятся знаменитыми совершенно случайно. Посмотрел, вроде клево, но, как говорится, не шедевр. Выложил в сеть, утром куча лайков и предложений о покупке. Тем и интересна эта профессия, что преподносит порой сюрпризы.
– Какое время года предпочитаете для съемок, или вам это без разницы?
– Я мало снимаю летом. Не моя это погода. Оно, может, и красиво, но как раз та ситуация, когда глаза радуются, а камере там делать нечего. Высокий контраст, плоское синее небо, открыточный закат… Есть фотографы – мастера летнего пейзажа. Но, наверное, я не вижу каких-то нюансов, которые видят они. Мне чем хуже погода, тем лучше. Начинаю с осени, когда перелив красок, и до поздней весны. А летом я предпочитаю просто отдыхать.
– Бывали случаи, когда за нужным кадром пришлось долго гоняться?
– У меня есть фотография парома, который ходит между Листвянкой и портом Байкал. Когда я его увидел, то мысленно представил будущий снимок: судно в туманной дымке причаливает к берегу. Случилось это перед самым Новым годом, жена названивает из Братска: куда пропал, а я сижу в Листвянке и жду тумана, который должен пригнать ветер с Ангары. Неделю ждал. И не зря: результат превзошел все мои ожидания. В другой раз застрял на Байкале, когда одну трещину снимал. Хотелось, чтобы на заднем плане была облачность. А дело было в феврале, когда дуют ветра, и довольно сложно получить такую картинку. Пришлось набраться терпения.
– Фотографией овладели самостоятельно или у кого-то учились?
– Я не брал специальных курсов. Видел работы мастеров, с ними общался, задавал вопросы, просил оценить работы безо всякого снисхождения, по-честному. Отношения переросли в дружеские. Я до сих пор многому учусь у московского фотографа Всеволода Борисовича Тоботраса. Мягкий, интеллигентный человек. Он не скажет, что плохо, а мягко укажет на недостатки, объяснит, как исправить. Редкое качество в наше время, когда любят критиковать.
– А люди попадают в объектив вашей камеры?
– Последнее время увлекся съемкой байкальских и монгольских шаманов. Даже специальный проект создал.
– Фактура привлекает?
– Это когда начинал, гнался за фактурой. Потом пришлось копать все глубже и глубже, а там фактура не столь важна, можно найти более интересные грани. Встречаются удивительные люди с необычной судьбой и жизненными историями, которые слушать одно наслаждение. Сейчас это для меня стало очень важным духовным аспектом. Шаманизм – это, прежде всего, бережное отношение к природе. Природа – дом, в котором люди живут. Вечное синее небо – это купол, крыша дома. Мать-земля – это полдома. Для человека, который много путешествует, важно понимать, что в любом месте у тебя есть и кров, и дома, и пища. Это такая мощная энергетическая поддержка, которая приводит меня в состояние полного дзэна, когда безмятежность духа не могут поколебать никакие внешние обстоятельства.
Гости со всего мира
– Вы призер многих международных фотоконкурсов, в том числе и самого престижного, проводимого National Geographic. Но, как я заметил, большинство наград относятся к 2015–2016 годам.
– Последние годы я в конкурсах, за редким исключением, практически не участвовал. Есть люди, у которых все счастье в медалях, наградах, но мне это сейчас не очень интересно. Конкурсы я использовал в основном для создания репутации. Я ведь кроме фотографии работаю в сфере туризма, делаю туры по Монголии и Байкалу для фотографов. Чем больше у тебя титулов и регалий, тем больше к тебе доверия. Я набираю маленькие группы, один-два, максимум три человека. Работаем или по плану, или пускаемся в свободное плавание. Если здесь хорошо – остаемся и снимаем
– В основном, наверное, новички, стремящиеся набраться опыта, снимая из-за спины профессионала?
– Есть и начинающие фотографы, которых за семь-десять дней, в зависимости от продолжительности тура, нужно чему-то научить. Я выбираю для них точку съемки, потом делаем разбор снимков. Но приезжают и профессиональные фотографы. Они нанимают меня, чтобы я показал им интересные места. Я для них и организатор, и гид, и водитель, иногда и шерп в одном лице.
– Много желающих участвовать в турах?
– Достаточно. Я работал и с очень крутыми зарубежными фотографами. Среди моих партнеров есть итальянская компания, которая организует туры для фотографов. В ней работает Андреа Поцци, очень известный фотограф, с которым мы крепко подружились. Приезжал с родителями, я их знакомил с Байкалом. Со всей экзотикой: катаньем на коньках, чаем на льду. Иностранцы приезжают в основном зимой. Были из Японии, Израиля, Аргентины, Чили, США, Ирландии…
– Приезжают те, кто хочет увидеть сибирскую зиму?
– Приезжают те, кто уже был на Байкале, и они хотят, чтобы тур был для них индивидуальный. Тур, где они могут заниматься только съемкой, что в обычной туристической поездке вряд ли получится. Там все толпой. А у нас поездка заточена под съемку. Поснимали, позавтракали, отдохнули и дальше в путь.
– Вас не тяготит такая кочевая жизнь?
– Я быстро устаю от города, его бестолковой суеты. И все чаще бегу из него на природу, где обретаю внутреннее спокойствие.
Фото предоставлено Алексеем Трофимовым
