Александра Гаращук: Актерская профессия позволяет проживать множество жизней

Актриса с драматической природой – так говорят критики и режиссеры о солистке Иркутского областного музыкального театра Александре Гаращук. В ее образах всегда чувствуется некая глубина, другой план, правда жизни. Как ей удается оставаться молодой и яркой, выступая на сцене уже 20 лет?

– Александра, если бы вы не стали актрисой, то кем?

– Только актрисой. Хотя училась на факультете филологии и журналистики ИГУ три года заочно. Столько книг, сколько я «поглощала» тогда, больше никогда не читала. И даже не заметила, как закурила. И так как у меня с мамой очень доверительные отношения, то она узнала об этом в тот же день. Конечно, расстроилась, но рассудила: «Ладно, в семье не без урода!» Хотя мне так родственники в шутку часто говорили, ведь я несерьезным делом начала заниматься. Зато теперь гордятся.

– А у вас серьезная семья?

– Одновременно серьезная и творческая. У меня очень талантливые братья и сестры. Нас пятеро в семье, и мы очень дружны, хотя живем далеко друг от друга. Старший Валера тоже окончил журфак. Работал фотокорреспондентом, потом занялся бизнесом, так как в 1990-е нужно было кормить семью. Моей старшей сестре Веронике достался талант от отца, она прекрасно рисует. В детстве часто просила меня позировать ей, благодаря чему у меня есть много портретов. Папа по своим природным способностям был художник, хотя по профессии – военный летчик. Он и картины рисовал, и чеканку делал, и по дереву резал. Кстати, две известные иркутские художницы – Светлана Гаращук и Галина Новикова – мои тети.

– Вы ведь родились в поселке Чаган Семипалатинской области?

– Да, у нас даже есть такая шутка в семье, что мы радиоактивные. Папа там служил, поэтому и ушел из жизни очень рано, мне было всего девять лет. Мама всю жизнь хотела быть врачом, но рано встретила отца, стали появляться дети, поэтому она не пошла учиться дальше. При этом она ни разу не уходила в декретный отпуск. После смерти отца мы переехали к нему на родину – в Иркутск. Мама у нас вечно молодая, активная и оптимистичная. Недавно ей исполнилось 80 лет, и все дети приехали к ней на юбилей, хотя живут в Москве и Липецке, только мы с младшим братом здесь.

– Когда вы решили стать актрисой?

– Родные говорят, что в детстве. Баба Зина, моя двоюродная бабушка, жила в центре. Когда я к ней приезжала, она брала меня на рынок. Говорила: «Я сумки тяжелые наберу, пройду немного и на приступочку возле «1000 мелочей» сяду отдохнуть, а ты начинаешь: «Балалайка моя, кто тебя выдумал!» Поешь и пританцовываешь, а люди идут и мне деньги складывают. А мне стыдно! И я, не отдохнувшая, сумку беру и иду. Уверена была, что артистка растет. Дома выходила на балкон с брошками на невидимках вместо сережек и пела песни, а потом всем говорила, что я – Алла Пугачева.

– Вы ведь не с первого раза поступили в Иркутское театральное училище?

– Да, я очень расстроилась, что режиссер Валентина Дулова не взяла меня на курс «Актер драматического театра». Скорее всего, дело было в том, что режиссер, набирая себе артистов на курс, обычно уже знает, что он будет ставить, и кто по типажу ему нужен. И я, видимо, по параметрам никак не подходила в тот год.

– Ваша первая главная роль?

– Цветочница Элиза в «Моей прекрасной леди». Мы тогда были еще стажеры. Кстати, когда мы были студентами в училище на курсе «Артист музыкального театра», Наталья Печерская уже знала, что я буду играть Кончиту в ««Юноне и Авось»». Конечно, потребовалось время, чтобы я вообще почувствовала сцену. Я бы посоветовала студентам, чтобы у них несколько лет не вылетало в трубу, быть уверенными в себе. Если ты всего боишься, у тебя и голос не польется, и в игре будут одни зажимы. Нужно быть более наглыми, независимыми от мнения окружающих. Мне этого очень не хватало вначале. Помню, как Наталья Печерская нам говорила: «В театре бабий век короток. 10 лет, и на пятки будет наступать молодежь». Но бог меня не обидел, у меня практически 20 лет главных ролей. Правда, все они разные по жанру – то мюзикл, то оперетта, а по идее так не должно быть, потому что голос расстраивается. Но ради таких ролей, как Шурочка в «Поединке», Тоня в «Коммуне Любовь», можно закрыть на это глаза.

Я не заметила, как прошли эти 20 лет в театре. Опомнилась, когда мне начали давать роли мамочек. Я, конечно, к этому философски отношусь и на свою актерскую судьбу не жалуюсь. Но хочу сказать, что жизнь пролетает молниеносно. У меня сейчас маленькая дочь Ева, и я вижу, как она быстро растет.

– Не было желания перейти в драматический театр?

– Я очень люблю Иркутский музыкальный театр. У нас отличный коллектив, который славится своими семейными отношениями. Мой второй муж Станислав Джименес, кстати, тоже работает в нашем музыкальном театре, он потомственный тромбонист в третьем поколении, играет в оркестре.

– Что вам дает актерская профессия?

– Вот ходят люди на работу, а ты занимаешься своим хобби, за которое тебе еще и деньги платят. Еще проживаешь множество жизней. Это безумно интересно! В юности нам даже уходить отсюда не хотелось. Опять же многое дает энергетика зала, как мы это остро прочувствовали в пандемию. Еще радость, когда режиссеры интересные приезжают. Михаил Поляков – один из моих любимых. Он смелый, открытый, жесткий. Владимир Подгородинский – отличный режиссер. «Скрипач на крыше», на мой взгляд, один из лучших спектаклей нашего театра. Еще очень люблю Сусанну Цирюк и все ее постановки.

– Какие роли вы считаете важными для себя?

– Я просто люблю выходить на сцену, и все роли – главные, не главные, отрицательные, положительные, не важно. Они все – мои дети.