Аркадий Баиров: До сих пор ищу свой стиль
Путь скульптора Аркадия Баирова в профессию был непростым. Он получил образование уже в зрелом возрасте. Сегодня на счету автора – бюст святителя Софрония в сквере у иркутского собора Богоявления, участие в скульптурных проектах в Санкт-Петербурге и множество камерных работ. Три из них можно увидеть на выставке «Байкальские регионы» в Галерее сибирского искусства Иркутского областного художественного музея.
Аркадий Баиров несколько месяцев в году проводит в доме-мастерской в Старой Ангасолке на Кругобайкальской железной дороге. О своих творческих планах он рассказал в интервью газете «Областная».
– Когда вы начали заниматься скульптурой?
– Я перепробовал множество профессий: работал на стройке, в сфере туризма, преподавал в школе «Прибайкальский талисман». Потом осознал: к тому, чем занимаюсь, душа не лежит. Так как я буддист, то мысленно обращался к высшим силам, и мне пришел ответ. С тех пор ни дня не сомневался в избранном пути. Занимался у скульптора Натальи Бакут, учился на курсах у Андрея Юшкова. Хотя, признаюсь, не очень верил в то, что стану настоящим художником. Но однажды отправился в Санкт-Петербург учиться литейному делу. Оказался в мастерской известного скульптора Сергея Фалькина. Потом попал в Академию художеств в качестве вольнослушателя. Много занимался и через год поступил. Окончил вуз пять лет назад и вернулся в Иркутск.
– Не было мыслей остаться в Санкт-Петербурге?
– Петербург – замечательный город. Но там нет Байкала, а для меня это важный магнит и источник внутренней силы. Когда мы можем жить на Байкале всей семьей – это большое счастье. Один взгляд в окно на озеро развевает любую грусть. Жаль, что сейчас мы не можем жить в Ангасолке постоянно, потому что дети пошли в садик. Кстати, моя жена Лидия Шаркунова тоже окончила Академию художеств как искусствовед. Она художник и очень неплохой поэт.
Вторая причина, почему я вернулся, – мне хотелось делиться с иркутскими начинающими авторами теми знаниями, которые я приобрел в Академии художеств, ведь это лучший университет в мире. Поэтому сейчас готовлю всех желающих к поступлению туда в частном порядке. Можно сказать, что у меня открылись педагогические способности, ведь я могу объяснить сложные вещи простым языком.
– В ваших работах чувствуется творческий поиск, как бы вы определили свой стиль?
– У меня эти поиски еще не закончены. Могу лишь сказать, что они движутся в сторону соединения человека и природы. Некоего природно-антропоморфного символизма. Словом, простор для работы очень большой. Когда ты оканчиваешь вуз, то становишься человеком, способным к самообразованию. Ты учишься у природы, людей, у других авторов. Ведь художник – это не медаль, которая все время висит на шее, – это название процесса. Если ты остановился, то, считай, перестал быть художником.
– На выставке можно увидеть вашу скульптуру под названием «Вячеслав». Расскажите, кого вы изобразили?
– Это мой хороший приятель – мастер спорта по академической гребле Вячеслав Строганов. У него говорящая анатомия – рабочие руки и лицо с отпечатком глубоких эмоций, а художников всегда интересуют люди с внешними проявлениями характера. Типичный человек из Советского Союза. На выставке есть еще две моих работы, на одной из которых молодая девушка, сидящая на камнях, Дриада, на другой – Одиссей. Для меня важно слепить характер, который может вызывать эмоцию у зрителя. Если кто-то, например, вспомнил своего дядю, глядя на «Вячеслава», или кому-то стало светло, глядя на Дриаду, то, значит, я выполнил свою задачу. Ведь, на мой взгляд, искусство призвано возрождать в людях лучшие качества. И задача художника – показать сочность, красочность этого мира, его пульсацию.
– Как получилось, что вы, будучи буддистом, делали бюст святителя Софрония?
– Буддизм – одна из самых демократичных религий, и уважение к другим религиям вполне естественно для буддиста. Поэтому, создавая бюст святителя, я испытывал самые светлые чувства. Перелопатил всю его биографию и постарался отразить характер. Некоторые говорят, что он выглядит раздраженным, но для меня он был как суровый отец. Когда он приехал в Иркутск, то делал здесь многое, что не свойственно духовному лицу – наводил порядок. На самом деле мне как буддисту было очень интересно соприкоснуться с другим видом энергии. Вообще я пришел к этой религии лет 20 назад со времен первого приезда ламы Оле Нидала в Иркутск. Но это случилось не сразу, я искал свой духовный путь и в какой-то момент понял, что мне этот путь подходит больше всего.
– Над чем вы сейчас работаете?
– Делаю скульптурный портрет своего прапрадеда Якова Мункуевича Баирова, который был репрессирован и расстрелян в 1937 году под Уриком. В семье не сохранилось никаких его изображений, поэтому его облик – моя фантазия. Я ваяю его в образе лучника, который выпустил стрелу. Она – то, что улетело в будущее, то есть мы – его дети и внуки.
– Какой бы монумент вы создали для Иркутской области?
– У меня есть одна яркая идея, с которой я и уехал в Питер. И даже посвятил диплом этой теме. Помните «Славное море священный Байкал»? Песню о беглом каторжанине, который пересек Байкал в бочке, приладив к ней в качестве паруса ветошь? Я постарался воссоздать его образ. Для меня – это философский символ бунтарской Сибири. Кстати, возможно, этот монумент органичнее всего смотрелся бы на берегу Байкала.
Фото: архив Аркадия Баирова
