Куда ведут охотничьи тропы
Областной форум охотников, недавно прошедший в Иркутске, еще раз напомнил, что таежные угодья могут приносить ощутимый доход в казну, если ими разумно распорядиться. И начинать надо с признания охотничьего хозяйства отраслью экономики.
Все выгоды достанутся скупщикам
Сегодня в реестре экономической деятельности охотничьего хозяйства нет. Есть раздел, где стоит лесное, сельское, рыбное хозяйство и слово «охота».
– С точки зрения чиновников, охота всего лишь один производственный процесс, – говорит доцент кафедры охотоведения и экобиологии Иркутского аграрного университета Юрий Вашукевич. – Он сродни забою скота в животноводстве. Но прежде чем забивать, надо провести большую работу, чтобы возникли ресурсы. Этим и занимаются охотоведы всю свою жизнь, включая государственных охотничьих инспекторов и охотпользователей.
По общему мнению, охотоведческая отрасль, как и сельское хозяйство, нуждается в господдержке. Ведь более чем на 70% территории страны люди живут охотой, рыбалкой, собирательством.
– Государство должно изменить свой подход к охоте. Даже в царской России понимали ценность охотника-промысловика, большую часть которых составляли инородцы. В Иркутске, например, был создан специальный банк для поддержки эвенкийских общин, а в Давшу, на другой берег Байкала, два раза в неделю ходил пароход с продовольствием. За одного соболя охотник получал столько продуктов, что их хватало на год, – рассказывает доцент кафедры охотоведения и экобиологии, кандидат биологических наук Дмитрий Медведев.
Нынче охотники брошены на произвол судьбы. Особенно тяжко было им в прошлом году, когда из-за пандемии все мировые пушные аукционы закрылись. Цена соболя упала до 500 рублей за самочку, 1500 – за самца. Несмотря на кризисную ситуацию, ни одно охотхозяйство не попало в перечень предприятий, нуждающихся в господдержке. Сами охотники еще по инерции пошли в ноябре по чернотропу в лес, но, не желая за бесценок продавать соболя, добыть которого стоит немало трудов, после новогодних праздников в тайгу не вернулись.
В этом году ситуация вроде бы улучшилась. В январе на Копенгагенском пушном аукционе цена на норку подскочила почти вдвое. Во многом этот ажиотажный спрос объясняется тем, что в Дании, основном поставщике клеточной норки, на этого зверька пало подозрения, что он переносчик коронавируса. И с целью санитарной защиты перебили половину поголовья.
Такая же история может случиться и на Санкт-Петербургском пушном аукционе, который состоится в мае. Из-за дефицита соболя цены тоже могут взлететь. Но охотник от этого богаче не станет. Вся выгода достанется скупщикам.
Фальшивый счет
Если верить статистике, то количество зверей в лесу растет из года в год. Отчего, почему – никто внятно объяснить не может. Все данные основываются на цифрах зимнего маршрутного учета, когда по следам, оставленным на снегу, подсчитывают поголовье того или иного зверя на данной территории.
Метод не нов, применялся и в советские времена, но тогда существовали государственные промысловые хозяйства с опытными специалистами, способными вычислить, может, не совсем точную, но близкую к реальности демографию лесных обитателей. Сейчас, когда госпредприятий нет, грамотных охотоведов кот наплакал, зимний учет зачастую носит любительский характер, нередко попадая в руки людей случайных и малоподготовленных. К тому же зимняя перепись не всегда учитывает погодные условия. Из-за обилия снега в одном районе животные могут перейти в другой, малоснежный. Их посчитали, а они летом ушли назад.
Но эти ошибки учета не объясняют роста численности животных. А вся разгадка, как считает Юрий Вашукевич, кроется в нынешних нормативах изъятия того или иного вида. Их устанавливают в Москве едиными для всех регионов страны.
– Допустим, норматив изъятия по косулям – 5%. Охотпользователь добросовестно считает косуль, насчитал сто штук. И ему разрешают выдать пять лицензий на их отстрел. Ну, это же капля в море, не покрывающая убытков. Охотпользователь знает, что из ста косуль можно добыть десять, а скорее даже 20 без особого ущерба. А чтобы добыть 20, то по нормативам надо иметь поголовье в 400 косуль. Он и пишет – 400. И эти данные идут наверх.
Лучший способ избавиться от этой лукавой статистики – передать охотничьим хозяйствам право самим определять квоту на отстрел животных. А они должны руководствоваться не сомнительной переписью, а тенденциями численности: понижение, увеличение, стабильность.
– Для этого разработана масса методов. Ставят ловушки и смотрят, кто попал: если молодняка нет – бейте тревогу, если достаточное количество сеголетков – значит популяция в порядке. Определите тенденцию и, исходя из нее, принимайте решение.
Снять запрет с капкана
Сама система управления охотничьим хозяйством должна меняться в сторону расширений полномочий регионов, считают специалисты-охотоведы. На местах настолько разные природные и организационно-экономические условия, что невозможно сверху диктовать единые сроки охоты, ее способы, применяемые орудия лова.
Один только пример. После того как в 1998 году Россия подписала международную конвекцию о запрете стальных капканов и петель, как негуманном способе охоты, волки почувствовали себя в безопасности и расплодились безо всякой меры, нанося немалый ущерб фермерам. А бороться с ними с помощью ружейной охоты весьма проблематично. Зверь он чуткий и не подпускает к себе близко. Долго терпели его нашествие, но в 2020 году российское правительство было вынуждено разрешить некоторым регионам, в том числе и Иркутской области, использовать капканы и петли.
По мнению доцента кафедры охотоведения и биоэкологии Виктора Камбалина, с точки зрения интересов региона, можно было разрешить использовать капканы и коренным малым народностям при ловле соболя.
– Чем прикажите эвенку ловить соболя, который для него основной источник дохода, в том же Катангском районе? Плашкой? Да там один мелкоствольный лес, из которого плашку не вырубишь. Гуманным капканом канадского образца? Да он в десять раз дороже запрещенного стального. Откуда у него такие деньги, когда соболь страшно упал в цене. Он просто вынужден нарушать запрет.
Время диктует новые правила
Каким путем должно идти развитие охотничьего хозяйства? На этот вопрос у сотрудников Иркутского аграрного университета разные мнения. Одни считают, что упор должен быть сделан на сохранение промысловый охоты. Для этого надо возродить кооппромхозы, которые в советские времена были своего рода градообразующими предприятиями во многих лесных районах. Именно такой подход способен удержать сельское население от миграции в большие города.
Другим видится охота лишь как приманка. Главный же доход получается за счет оказываемых услуг: гостиница, ресторан, бар, сауна и прочее. Сюда приезжают всей семьей, чтобы получить удовольствие. Именно такое совмещение ружейной охоты и комфортабельного отдыха практикуют многие охотничьи хозяйства Подмосковья.
Третьи уверены, что устойчивое развитие охотничьим хозяйствам может дать диверсификация их производственной деятельности. Не только охота на соболя и копытных, но и сбор, и переработка растительно-технического сырья, заготовка кедрового ореха, поделка сувениров…
– Спасение в расширении рынка таежной продукции, – уверяет Дмитрий Медведев. – Мы должны воспитать в одном лице охотоведа, охотника, предпринимателя. Я бы назвал его охотником-фермером.
Все сходятся в одном – чтобы воспитать такого универсала, надо менять существующий стандарт обучения.
– На сегодняшний день, к сожалению, такого направления подготовки, как охотоведение, нет. Вместо него – биология с профилем охотоведения, – объяснил Юрий Вашукевич. – Когда-то это, может, было и правильно, укрепляло научный подход, но жизнь не стоит на месте, постоянно расширяя круг знаний, которыми должен владеть современный охотовед. Он должен быть сведущ в правовых вопросах, которые для охотинспектора являются определяющими, он должен владеть организационно-экономическими, товароведческими, технологическими знаниями, а их невозможно затолкать в стандарт биологии, они там чужеродные.
Без ножа режет и Министерство образования РФ. Уверенное, что Минсельхоз, в систему которого входит аграрный университет, не умеет готовить биологов, оно ежегодно сокращает число мест. В прошлом году Иркутским охотфаком было выпущено всего 10 охотоведов. Очного обучения. Потому что действующий до сей поры стандарт биологии запрещает готовить заочно биологов, а соответственно и охотоведов. Тем самым обрезается возможность производственникам-охотоведам повышать свои знания.
Не желая мириться со сложившимся положением, специалисты кафедры охотоведения и экобиологии разработали новый стандарт обучения.
– Сейчас мы занимаемся тем, что на всех уровнях пробиваем новое направление подготовки, которое так и будет называться – «Охотоведение». Думаю, нам это удастся сделать, – считает Юрий Вашукевич.
