Путешествие за кулисы
Иркутский областной музыкальный театр таинственно выглядит в темное время суток. Красивая подсветка делает его похожим на гроздь изумрудных и аметистовых кристаллов. Если же в этот вечер дают спектакль, внутри театра загорается янтарно-медовый свет, исходящий от ламп верхнего фойе. Все вместе это настраивает на встречу с прекрасным.
Но сегодня мы проникнем в музыкальный театр днем, пройдем за его кулисы и познакомимся с людьми, которых зрители никогда не увидят на сцене. Но без их участия магии театра не случится.
Театр – это магия
Наш проводник – музыкальный редактор Людмила Негода – встречает гостей у центрального входа. Более 30 лет она проводит для театралов всех возрастов экскурсии-лектории. Мы поднимаемся по мраморным ступеням в верхнее фойе. Оно, в отличие от нижнего, отремонтированного в 2011 году, сохранило свой исторический облик. Самая ценная часть интерьера – люстры всех оттенков янтаря, которые гроздями свисают с потолка. Их автор – народный художник РФ, уникальный мастер по работе со стеклом Борис Бычков. Отлит этот шедевр современного искусства на знаменитом Гусевском хрустальном заводе. Достоин упоминания и красивый паркет из ценных пород дерева, который украшает пол фойе. Над входом в зрительный зал – портреты артистов.
На третьем этаже находится театральный музей, которым заведует заслуженный работник культуры РФ Арнольд Беркович. Здесь собрана история театра: ценные архивные материалы, фотографии, афиши прежних лет, эскизы сценических костюмов, макеты декораций и старинный рояль.
Входим в огромный темный зал. Вдруг загорается свет, и мы видим ряды алых кресел, металлический пожарный занавес и шесть роскошных люстр, которые похожи на пышные букеты ледяных цветов. Их тоже придумал Борис Бычков. Проходим между рядами и заглядываем в оркестровую яму – там стулья, музыкальные инструменты и дирижерский пульт в центре.
– Площадь оркестровой ямы 60 квадратных метров, глубина – 2,5 метра. Во время спектакля здесь находятся музыканты и дирижер, – поясняет Людмила Негода.
Проходим направо вдоль сцены к незаметной двери – это граница между доступной зрителям частью театра и таинственным закулисьем. Открываем дверь и поднимаемся по ступенькам на сцену, точнее – в ее правый «карман».
– Когда известный артист балета Николай Цискаридзе был здесь на гастролях, он отметил, что наша сцена сделана на японский манер, – рассказывает Людмила Негода. – Она не широкая, но глубокая – 17 на 18 метров. Фонари, которые мы видим внизу, вдоль переднего края сцены, называются рампа. Те, что расположены вверху, на специальных металлических конструкциях, – софиты. Если мы выйдем на сцену и посмотрим верх, то увидим штанкеты, на которые крепятся декорации. И это целое штанкетное хозяйство, требующее особого профессионального внимания.
Ангел-хранитель спектакля
Сбоку от выхода на сцену, в глубине первой кулисы находится театральный центр оперативного управления – рация и пульт с множеством кнопок. Здесь весь спектакль дежурит помощник режиссера, который, как оказалось, на все руки мастер.
– Задача помрежа – чтобы артисты были готовы и вовремя выходили на сцену, занавес в нужное время открылся-закрылся, реквизит лежал по местам, и его не приходилось искать, – отмечает Людмила Негода. – Это помощник режиссера подает звонки перед спектаклем. А в те дни, когда, например, в городе пробки, третий звонок звенит чуть позже, чтобы зрители успели занять свои места. Помощник режиссера знает спектакль от и до: все тексты, реплики и технические особенности. У него есть журнал, в котором записаны все ходы и выходы, схемы и планы, весь поминутный расклад каждого спектакля.
Пульт – главное рабочее место помрежа. Он обеспечивает связь с гримерными артистов, машинистами сцены и с монтировщиками. С пульта включается дежурный свет сцены и декорационных карманов, подаются команды поднять или опустить нужные декорации (паруса, веревки, качели) – здесь важна не только механика процесса, но и чтобы он четко попадал в музыку.
– Теперь в театрах нет суфлеров, но иногда нужно «подкинуть» реплику», – говорит Людмила Негода. – Это бывает, например, когда актер вводится в спектакль, и есть волнение. Здесь тоже помреж выручает, на спектакле перед ним лежит текст пьесы.
Всего в театре пять помощников режиссера, которых уже хочется назвать ангелами-хранителями спектаклей.
Монтаж декораций
Мы проходим дальше и видим в глубине сцены портрет народного артиста РСФСР Николая Загурского.
– Этот портрет кисти театрального художника Владимира Бурдуковского висит здесь всегда как талисман, а также появляется на сцене во время юбилеев и других торжественных мероприятий, связанных с историей театра, – поясняет Людмила Негода.
В этот момент на сцене начинают двигаться штанкеты, и мы спешно уходим обратно в правые кулисы.
– Производится монтаж декораций к вечернему спектаклю, все должно быть готово к трем часам дня, – продолжает Людмила Негода. – Монтировщики, а их у нас девять человек, всегда на передовой. Когда коллектив отправляется на гастроли, они вместе со световиками и звуковиками на неделю раньше выезжают в новый театр, чтобы разгрузить прибывшие декорации, разместить их на новом месте и подготовить сцену для наших выступлений.
Руководит монтировщиками начальник отдела Андрей Федотов:
– Работа ответственная, поэтому у нас в цехе армейская дисциплина. Рабочий день ненормированный, все зависит от сложности спектакля. Бывает, что декорации за 1,5 часа собираем, а бывает и за четыре. Приходим в театр в 9–11 часов, уходим после 22.00, когда закончится спектакль. И так шесть дней в неделю. Жена все понимает, она сама в театре работает начальником реквизиторского цеха.
Справа и слева от сцены – карманы, где хранятся декорации для спектаклей текущего репертуара. Рядом – дверь в реквизиторский цех, там лежат все предметы, которые используются в спектаклях текущего репертуара. Чего тут только нет! От жестяных банок до велосипедов и скелетов.
Тысячи костюмов
Мы проходим дальше, мимо большого зеркала, в которое артисты смотрятся перед выходом на сцену, и попадаем в узкий коридор, идущий параллельно сцене. Сюда выходят двери гримерных комнат актеров, на каждой – несколько фамилий.
– Когда идет спектакль, в гримерках актеры находятся по одному, редко – по двое, чтобы никто не мешал подготовиться к роли, – рассказывает Людмила Негода. – Кстати, артисты сами не готовят костюмы и не причесываются. Для этого есть парикмахеры и костюмеры. Особенно если одеяние очень сложное.
Руководит костюмерами Алла Яковлева. В ее закромах хранятся тысячи костюмов. Бывает, к одному спектаклю их отшивают более двухсот, а спектаклей только в текущем репертуаре примерно 30. Костюмеры ухаживают за костюмами, утюжат, поддерживают в опрятном виде.
Золотые руки
Мы идем дальше, в длинном коридоре расположены все технические цеха театра. Здесь шьют костюмы, делают декорации и реквизит для спектаклей. Руководит процессом заведующая художественно-постановочной частью Наталия Убрятова. Она встречает нас у порога, чтобы помочь провести экскурсию:
– Вот женская пошивочная мастерская. Недавно пришли новые артисты в труппу, мы делаем для них костюмы. Вот мужская пошивочная. У нас обязательное разделение. Конечно, есть мастерицы-универсалы, но чаще отдельно женские и мужские мастера, поскольку есть специфика.
Работы у цехов бывает очень много, особенно перед премьерами. Полегче летом, когда театр в отпуске.
– Здесь у нас столярный цех, а тут – декорационный, – продолжает Наталия Убрятова. – Тут бутафорский отдел, где работают мастера – золотые руки. В цехе четыре художника и начальник Инна Соловарова. Они создают шляпы, цветы, вазы, подносы, фрукты. Бывает очень мудреный реквизит. Вот, например, ваза из «Собаки на сене», ей по сценарию положено падать. Так вот она уже раз 40 упала, и девочки ее клеят после каждого спектакля… Обычно никто не замечает этой работы, ведь все смотрят на артистов, но иногда бывает, что занавес открывается, и зритель аплодирует декорациям. Тогда мы чувствуем краткий миг радости.
