Захар Прилепин: История казаков-первопроходцев намного интереснее баек про ковбоев
В Иркутской области на днях побывал писатель Захар Прилепин. Теперь в сфере его интересов – борьба за экологию Байкала. Во время своего вояжа он успел посетить родину Александра Вампилова, могилу Валентина Распутина, памятник Якову Похабову, а еще рассказал журналистам, над чем сейчас работает и почему история казаков-первопроходцев интереснее баек о ковбоях.
– Захар, сегодня все, кому не лень, спасают Байкал. И вы с артистом Стивеном Сигалом не исключение?
– Поверьте, мы не пытаемся пиариться на этой теме. Стивен Сигал, который переехал в Россию и получил гражданство, рассказал мне, что хочет заниматься вопросами экологии и Байкалом, потому что у него бурятские корни, и ему это интересно. Я – русский писатель, а у нас принято «отвечать за базар», так как я к слову своему отношусь крайне серьезно. Я в Иркутске не впервые, и для меня, конечно, Байкал – самое главное место, потому что такого природного памятника нет нигде в мире. У меня к нему сердечное отношение. Очень не хочется видеть на самом чистом в мире озере дно, поросшее спирогирой. Но экология Байкала – крайне сложная проблема, которая должна решаться комплексно. Замечательно, что озеро сейчас стало для жителей России таким же священным местом, как Кремль.
– Какие места вы еще посетили в Иркутской области?
– Для меня как для человека, который занимается литературой, особенно важны вампиловские места. Не только потому, что он очень важный драматург и ровесник моего отца. Раньше, когда заканчивалась советская власть, мы воспринимали Александра Вампилова как человека, который описал разрушение интеллигенции, мучительную тоску, ее потерянность. А прошло 30 лет, и мы его героев стали видеть как символ чистоты советского человека, его целеустремленности, внутренней целостности. Так бывает крайне редко, с исключительно мощными текстами, когда смысл произведения пролонгируется и в каждом времени высвечивается по-новому.
Мы были на его родине. Я вырос в таком же месте, правда, в верховьях Дона, в селе на семь тысяч человек, с разрушенной церковкой и коровами, которые расходились по дворам. Словом, все мое. Сейчас я живу в такой же деревне в Нижегородской области.
Мы посетили стелу в Листвянке на месте его гибели. Но первым делом я, конечно, посетил могилу Валентина Распутина, с котором дружил и рискну сказать, что он очень хорошо ко мне относился.
– Над чем вы сейчас работаете?
– Когда время позволяет, я сбегаю в свою деревню и пишу биографию писателя Михаила Шолохова. Это крайне увлекательное занятие, потому что эпохи рифмуются. Гражданская война, время после нее, это раздор, становление, склоки. По сути, все то же самое, мы проходим те же уроки. Нам и сегодня важно понять бессмысленность раздора. Помните, как у Шолохова заканчивается второй том «Тихого Дона»: «В годину смуты и разврата не осудите братья брата». Это тот камертон, который я пытаюсь в себе сохранить. Ведь в его книгах всем нашлось место: белогвардейцам, корниловцам.
– Вы пишете биографию для серии «Жизнь замечательных людей»?
– Да, и в этой серии уже было две биографии Михаила Шолохова. Я скрывать не буду: у меня лучше. Я написал уже треть. Кстати, его внук Александр Шолохов сам меня об этом попросил лет 10-15 назад. Я тогда был еще молод и сказал, что не готов. И только после сорока решился написать биографию Сергея Есенина. Когда ты соприкасаешься с такой судьбой и таким гением, нужно иметь хоть какой-то сходный жизненный опыт. Я после Донбасса, после смерти моего товарища Александра Захарченко, после радостей, разочарований и преодоленной муки вдруг понял, что я имею моральное право об этом писать. Стал понимать какие-то вещи – эту предсмертную есенинскую черноту, это страшное преодоление Шолохова, ведь он подростком и юношей увидел столько смертей, что мы даже вообразить не можем. А когда люди, не имея опыта, пишут про Есенина как про белокурого пастушка, понимаешь, что они просто в запое ни разу не были.
– А как насчет художественной литературы?
– Есть тема, над которой я сейчас работаю. Она тоже связана с Иркутском – это казачество, которая генетически имеет отношение к моей семье и всю жизнь меня влечет. Это XVII век, Степан Разин, первопроходцы. Поэтому после могилы Валентина Распутина я побежал к памятнику Якову Похабову. Попросил найти мне литературу о нем. Я пишу про Разина, но они с Похабовым ровесники, одно поколение.
Кстати, оцените, насколько Запад мощно работает со своей мифологией. В Европе были пираты, потом с Колумба началась эпоха географических открытий. Весь мир про это знает! Они все уши про это прожужжали, всех замордовали этими переселенцами, ковбоями. Но у нас параллельно происходило то же самое! Казаки, поморы в немыслимых условиях прошли огромные территории. А мы ни фильм про это нормальный не можем снять, ни рассказать толком. На Западе – куцая история на пять подвигов, а у нас немыслимое количество неописанных событий. Вы не проставляете даже, сколько документов из архивов просто не извлечено. У меня есть приятель, исследователь древнерусской литературы, писатель Евгений Водолазкин, так он говорил, что у нас тысячи документов этого периода просто не изучены. То есть там вполне можно найти еще одно «Слово о полку Игореве». А о письмах и документах XVI, XVII веков и речи не идет. Вот мы такая ленивая страна – сидим на ковбоев глядим, хотя у нас своя богатая история. Поэтому я поставил себе цель: одну-две судьбы исследовать, чтобы написать.
