Владимир Медведев: «Ради репутации БАМа пожертвовал своими принципами»

Историю БАМа писали многие журналисты, в том числе и Владимир Медведев. Магистраль для него дважды становилась рабочим кабинетом. Первый раз как собственного корреспондента республиканской газеты «Правда Бурятии», второй – как собкора «Комсомольской правды». С великим уважением описывая бамовское братство, он в то же время дотошно вникал в суть проблем, с которыми сталкивалась стройка века.

– Как случилось, что ты попал на БАМ? По собственному желанию или чей-то волею?

– Волею редакции «Правда Бурятии». Своей волей я еще не обладал. До этого всего лишь год проработал в отделе сельского хозяйства после окончания МГУ. За это время облазил все районы, собрал целый чемодан досье: где, что, как. В общем, крепко запасся на будущее. И вдруг как гром среди ясного неба: собкором в Северобайкальск. Потом-то я понял причину такого выбора. До меня рам работал собкором Михаил Бекетов, будущий защитник подмосковного леса, его сильно избили в 2012 году, и он от полученных травм скончался. Миша писал, как оно все есть, ничего не скрывая. Строится котельная в Северобайкальске, сроки срываются, создается штаб, принимаются решения, на следующем заседании штаба выясняется – ничего не выполнено. В газете появляется статья «Тихо! Идет заседание». Кому это понравится? Мишу выжили. Поставили меня. Думали, пацан, 24 года, на рожон лезть не будет.

– Оправдал ожидания начальников?

– И хотел бы, да не всегда получалось. Поначалу все было замечательно. Идешь по Северобайкальску, хватай любого за руку и пиши. Народ интереснейший, у каждого биография. Многие ведь рассматривали БАМ как tabula rasa, новую территорию, где можно все устроить по уму. Построить не только новые города, но и новые отношения. В самом деле, какую надо иметь двужильность тем же ребятам из бригады Бондаря, намахаться весь день кувалдой, а вечером идти на репетицию в свой театр «Молодая гвардия». Вся бригада играла. И они потихоньку росли как актеры, им читали какие-то лекции по мастерству. Сцена очищала, отметая все дрязги, все национальные барьеры, которых сейчас развелось видимо-невидимо. Помню, захожу к Александру Бондарю, который жил по соседству, он сидит дома в гипсе, то ли ногу сломал, то ли руку, он мне с порога – хочешь свеженький анекдот про хохла? А сам хохол.

– Когда ты приехал на БАМ, о нем еще слагали песни или восторг поутих?

– Я туда попал в октябре 1985 года, через год после широко отпразднованной золотой сбойки, которая многим казалась венцом стройки. Но до конца было еще далеко. Освоена всего лишь треть средств, отпущенных на строительство. Еще не были построены туннели, и самый главный – Северомуйский, не проложены вторые пути, только начиналась электрификация. Героическая эпоха рубки просек и укладки рельс закончилась, и требовались люди более высокой квалификации, умеющие читать чертежи, строить сложные производственные здания. На этой почве возник конфликт между бойцами отряда «Имени XVIII съезда ВЛКСМ» и начальником СМП, где они работали. Начальником была женщина, которую в свое время подняли на щит как единственного руководителя такого ранга на БАМе, а она в новых условиях просто не врубалась в производственные дела, это был не ее уровень. Начинаю разбираться, говорю с командиром отряда Славой Аксеновым, с его бойцами, пишу одну заметку, другую.

– И наживаешь себе врагов.

– А по-другому нельзя было. Ты же помнишь, авторитет газеты был тогда огромный, и люди, убедившись, что я в своих материалах не пляшу ни под чью дудку, шли ко мне со своими проблемами. Не отмахнешься. В те годы голубой мечтой советского гражданина было стать владельцем собственного авто. Большинство ехали на БАМ заключить целевой договор, по которому ежемесячно отчислялись деньги, а через три года выдавался талон на машину. Но в договоре был один драконовский пункт: у работодателя было право уволить работника в любой момент без объяснения причины. Очень удобное средство свести счеты с неугодным человеком. Именно так поступили с воспитательницей детского садика в Северомуйске. Вся ее вина была в том, что она где-то обмолвилась о каком-то недостатке, мол, так нельзя. Уволили. А поселок маленький, куда она не сунется – везде отказ. Пришлось мне восстанавливать справедливость с помощью авторитета газеты.

– И сколько времени ты провел на БАМе в качестве собкора «Правды Бурятии»?

– Почти два года. О Северобайкальске у меня до сих пор самые приятные воспоминания. Чистый, белоснежный, рос прямо на глазах. В отпуск уезжаешь – три этажа, возвращаешься – там уже новоселье празднуют. Но, как правило, новые города болеют одной и той же болезнью: нехваткой социальной сферы. По принципу: будем жить пока что небогато, чтобы все богатства взять из-под земли. Детских садов не хватало, устроить ребенка можно было по великому блату. Замначальника треста «БАМстройпуть» Фролов в интервью признался, что у них больше наград ценился выговор. Хотя в титуле не значилось никаких спортзалов и Домов культуры, но их строили, проводя в документах ангары для их размещения как склады, а бассейн – как пожарную емкость. Со временем эта партизанщина, конечно, выявлялась. На общем собрании тебе вкатывают строгача, а выходя с собрания, пожимают руку: молодец.

– Через два года ты возвращаешься на БАМ уже в качестве собкора «Комсомольской правды». Как это получилось?

– Вторично я зашел на БАМ уже с восточной стороны. Корпункт в Тынде открыли еще в начале прокладки магистрали, потом закрывали, а в 1990 году решили реанимировать. Поскольку я уже в какой-то мере понюхал бамовской атмосферы, выбрали меня.

– Живя в Тынде, ты сохранил свой критический журналистский взгляд?

– Время изменилось. Теперь БАМ требовалось защищать от оголтелых нападок, которые обрушились на него: он и самый длинный памятник эпохи застоя, и дорога в никуда… Что за бред, ребята, куда вас понесло? Вы ничего не знаете об этих людях. А я восхищался ими, когда вел дочку в садик, и видел, как на верхних этажах при минус 40 с хорошим хиусом ведут сварку. Потому что надо. Железный аргумент – надо! Вы попробуйте хоть сотую часть сделать того, что они сделали. Мне неважно, за моральные ценности или материальные – важно, что люди это сделали. И стране это принесет пользу. Я даже ради репутации БАМа пожертвовал однажды своими принципами.

– Как это?

– Одного военного строителя, полковника, командира строительного батальона выдвинули на Героя соцтруда. И было за что, он не политикан, настоящий работяга. Я побывал у него в Дипкуне, где он жил, это в сторону Зеи. Жил он скромно, не скажешь, что нажил каких-то богатств. Он позволил себе критику, и его вычеркнули из представления. Я нашел того, кто вычеркнул, некий Кошман, начальник управления железнодорожных войск. Он мне прямо на диктофон сказал: человек, который разводит критику, не имеет право носить такое высокое звание. Казалось, бери и защищай такого человека. Я, конечно, написал заметку, послал Володе Мамонтову, тогдашнему редактору отдела пропаганды «Комсомолки», сделав приписку: я посылаю материал для того, чтобы показать, что я тут не бездельничаю, но я бы не хотел, чтобы он появился в газете. Человека защитим, а тысячу бамовцев еще раз окатим грязью: вот посмотрите, что у них творится. И Володя согласился.

Фото: архив Владимира МЕДВЕДЕВА