Потомки племен Чингисхановых

Деревня Харагун – единственный населенный пункт в Баяндаевском районе, где нет ни одной русской семьи. Половина ее населения – буряты, вторая часть – татары, начавшие на здешней богатой земле новую жизнь. Они до сих пор благодарят гостеприимных бурят, накормивших их предков досыта хлебом. А те, в свою очередь, вспоминают, что в лице татар увидели очень трудолюбивых, непьющих людей, которые постоянно перевыполняли норму и радовались всему, как дети.

«Татаро-монгольское иго»

Сколько лет деревне Харагун, никто не мог сказать точно. Одни утверждают – «лет триста», а преподаватель географии и биологии, заслуженный учитель РФ, работающий в соседнем селе Васильевск, Максим Ильин говорит, что «эту цифру нужно умножить как минимум на два».

– История местности ведет свое начало с XII века, когда на эти земли пришел Чингисхан, – поясняет Максим Андреевич. – Основал улус один из пяти братьев Баяндая – Абзай. Коренные жители деревни – все из абзаевского рода.

Когда-то в улусе насчитывалось около ста дворов, было четыре улицы. Улус был богат, жители очень трудолюбивы. Они ежегодно распахивали все новые пашни, вырубая вековые лиственницы, расчищали тайгу. Пашни давали хороший урожай. Население быстро росло. Люди строили двухэтажные дома в четыре-пять окон, крытые тесом, большие амбары, скотные дворы.

Первую лепту в запустение деревни внесла коллективизация, повлекшая раскулачивание. Старики вспоминают, что из Харагуна было выселено более 30 зажиточных семей. Вскоре в деревне была создана первая коммуна, в 1931-м – сельскохозяйственные артели. В это же время здесь начали появляться татары.

– Мои бабушка с дедом переехали сюда из Казани в 1924 году, – рассказывает Рафик Мухмадеев. – Сначала прибыло два эшелона, в 1927-м – еще два. Половина людей по дороге умерли. Буряты хорошо встретили переселенцев, они и остались. За 24 часа что из дома возьмешь? Все им буряты дали: продукты, одежду, скотину… Научили саламат варить, арсу, а татары их – токмач, эчпочмак, чак-чак… Показали, как баню делать, как хоронить. Буряты же раньше своих покойников сжигали. Мою бабушку приняли Демидовские. У них теплая стайка была, так хозяева ее им под дом переделали. Отец мой Курбангали уже здесь родился. Когда дед ушел на войну, ему всего три года исполнилось, а дочери своей он так никогда не увидел. Уходил на фронт – бабушка беременной была, а в 1942 году дед погиб.

Следующая «партия» татар прибыла в Харагун в середине 30-х, когда по стране прокатились репрессии. И снова все нашли на этой земле новую родину.

На вопрос: почему именно среди бурят оставались татарские переселенцы, а не среди русских, белорусов или украинцев, которых в окрестные села Толстовка, Лидинск, Васильевск, Тургеневка переехало немало, Максим Ильин говорит полушутя-полусерьезно:

– Так помните татаро-монгольское иго? Буряты и татары – потомки племен Чингисхановых. Зов крови, генетика, связь поколений… Все это, видимо, и сказалось.

Как бы то ни было, но культуры бурят и татар в Харагуне переплелись прочно. Рафик Мухмадеев, например, рассказал, что свободно говорит и пишет по-бурятски – научили в школе, а вот на своем татарском языке может только разговаривать. Буряты тоже прекрасно понимают татарский язык. Много здесь и совместных браков. Да и как иначе, ведь жили и работали они бок о бок, во всем поддерживая и помогая друг другу.

– Я всю жизнь проработала в колхозе дояркой, а бригадиром был ветеран войны Сергей Сулейманович Садыков, – делится Анна Магдажинова. – За работу он спрашивал строже некуда, но и сам трудился не покладая рук. Был награжден орденом Трудового Красного Знамени и медалью «За доблестный труд».   

Шаманы, «черти» и «ведьмы»

Харагун в переводе с бурятского «черная река». «Хаара» – черный, «угун» – вода, река. У бурят это означает целебную, чистую, здоровую или незамерзающую зимой воду. Рядом как раз протекает такая – Булга, незамерзающая в самые лютые морозы и имеющая дно черного цвета. Но для других это название почему-то обрело какой-то зловещий, мистический смысл.

– Помню, как в 1982-м поехал сватать себе жену в Нагалык, так там тамошние татары переполошились: «Ой, сызык приехал!» А «сызык» в переводе с татарского – черт. Боялись харагунских почему-то, – припоминает с улыбкой Рафик Мухмадеев. – Может, из-за того, что у нас жил сильный шаман – дед Владимир. К нему ехали со всей страны. А может быть, потому, что харагунские всегда придерживались своих традиций, соблюдали обряды.

– «Черный» шаман – не значит злой или плохой. Он считается даже более сильным, чем «белый», потому что может не только заниматься предсказаниями, но и врачеванием, проводить обряды для сохранения здоровья, создания семьи, по возвращению души, – растолковывает Максим Ильин. – Владимир Муханаев был очень хороший и добрый человек. Любил ребятишек, и они к нему очень тянулись. У него такая аура была замечательная. А по поводу «ведьм» и «чертей», так я с этим тоже столкнулся. Со своей будущей супругой мы учились вместе в пединституте. Когда сказал родителям, что собираюсь жениться, к нам в дом пришел дедушка: «Вы знаете откуда будет ваша невестка? С Харагуна, инхэжин (в переводе с бурятского – ведьма)». Но те в ответ только посмеялись.

Не менее забавный случай у Максима Андреевича произошел и с именем супруги. Его жена – Августина Петровна – директор Васильевской школы, оказалась по документам… Гутей Перешкоповной. И выяснилось это только во время получения диплома.

У Августины со старшей сестрой 40 лет разницы. Федосия Петровна 1920 года рождения, она – 1960-го, а их отец – 1896-го. Ветеран войны Ангаев Петр Анзаевич за боевые заслуги был награжден орденами Отечественной войны II степени, Красной Звезды и многочисленными медалями. Последняя дочка у него родилась, когда ему шел 64-й год. С председателем сельского Совета они хорошенько отметили это событие, а потом зарегистрировали новорожденную на свой лад, переиначив Августину – в Гутю, а Петровну – в Перешкоповну.

– Мне несколько раз предлагали поменять имя и отчество, особенно когда получала диплом. Боялись, что ученики будут смеяться, но я не согласилась, – подтвердила Августина Ильина. – Моего отца не стало, когда мне едва исполнился годик, поэтому я решила хоть так сохранить о нем память. Как записал он в свидетельстве о рождении, пусть так и будет. Для учеников и коллег я Августина Петровна, для родных – Гутя.

«Парк» советского периода

Когда в Харагуне было организовано отделение колхоза-миллионера «Путь Ленина», крестьяне почувствовали, каково это жить в достатке. Имя председателя Александра Перевалова здесь до сих пор произносят с придыханием. Именно при нем в деревне появились новая начальная школа, столовая, клуб. Он вывел коллективное хозяйство в передовые, обустроил первые в области механизированные коровники и телятники, обеспечил людей достойным заработком. А еще ввел в колхозе железную дисциплину. Во время председательства Александра Перевалова «Путь Ленина» собирал урожай зерна по 40 центнеров с гектара при средней урожайности по стране 20–25 центнеров. Дойное стадо тогда превышало 800 голов, а надои били все мыслимые рекорды. К сожалению, Александр Васильевич ушел из жизни в 1980 году, но местные жители, воодушевленные совместным созидательным трудом, еще долгое время не мыслили своего благополучия без колхоза. Он просуществовал здесь аж до 2010 года, надолго пережив и легендарного председателя, и страну, породившую коллективное земледелие.

Сегодня в Харагуне от былой налаженной жизни осталось немного. Вместо четырех улиц всего две: Трактовая и Заречная. Население – чуть больше сотни человек. Школа давно закрылась. Ребятишек возят на учебу за 7 км в соседний Васильевск, где тоже давно требуется новая школа. Детского сада нет, а клуб открыли в 2019 году, приспособив под него здание бывшей столовой. На деньги, полученные по проекту «Народные инициативы», обшили стены, вставили стеклопакеты, поменяли двери.

– Раньше, – вспоминает глава Васильевского МО Сергей Рябцев, – люди приходили в телогрейках. А теперь на новогоднюю елку и другие праздники собирается почитай вся деревня. И все счастливы: в тепле, в уюте, любо-дорого посмотреть.

На свои средства люди построили в деревне обелиск участникам Великой Отечественной войны. На «Народные инициативы» отремонтировали здание водонапорной башни, а на днях в Харагуне открыли первую и пока единственную детскую игровую площадку.

Руководитель управления культуры Васильевского МО Людмила Шведова рассказала, что в этом году в Харагуне создали татарский вокальный коллектив «Чишмэ» (в переводе «родник»), а еще в деревне есть свой пионерский отряд. Пионерскую дружину им. Зои Космодемьянской при Доме культуры в Васильевске создали лет 15 тому назад. Ребятишки в лучших тимуровских традициях помогают одиноким старикам, участвуют в праздничных мероприятиях, организуют концерты. Роксана Мамаева из Харагунского отряда в прошлом году вошла в десятку лучших пионеров Иркутской области и была награждена путевкой в международный лагерь «Алые паруса».

Кроме зданий советского периода в Харагуне сохранилось множество строений, чей возраст приближается к полутора сотням лет. В одном из таких живет семья Виктора и Эльвиры Табинаевых. Кроме самого дома с официально зафиксированной датой постройки 1876 год, во дворе прекрасно сохранился четырехотсечный амбар, возведенный без единого гвоздя, а у хозяев – старинная утварь и одежда. Эльвира Владимировна с гордостью продемонстрировала замшевые и кожаные сапоги, ичиги и унты, сшитые бабушкой мужа вручную и прошитые вместо ниток жилами. Любая модница, без сомнения, в таких винтажных черевичках произвела бы настоящий фурор!

Когда работа в радость

Несмотря на то что никакой работы в Харагуне нет давно, люди надеются на возрождение деревни. Живут за счет личных подсобных хозяйств. Держат по десять и более дойных коров. Глава КФХ Виктория Мамаева тоже не мыслит себя без своей деревни.

– Свое хозяйство мы зарегистрировали еще в 2007 году, – поясняет Виктория Ользоновна. – До этого я работала в Хандагае дояркой. Потом вышла в соседнюю деревню замуж, с тех пор и живу в Харагуне. Когда колхозов не стало, держали с мужем свое хозяйство, а вскоре начали бесплатно фермерам по 100 гектаров земли давать. Мы сразу и зарегистрировались.

Сейчас, хвалится, они обрабатывают почти 500 гектаров пашни. Сеют ячмень, овес, люцерну, эспарцет. Держат 120 дойных коров красно-пестрой породы, быков-производителей, молодняк, свиней, лошадей и баранов. По гранту «Семейная ферма», который выиграли еще шесть лет назад, получили 10 млн рублей. Построили новое деревянное помещение. Теперь и сами работают в тепле, и скот содержат в отличных условиях. Поэтому и надои хорошие – не меньше 5 тыс. кг молока в год от каждой буренки. Молоко, продолжает Виктория Мамаева, они пока сдают в кооператив, но думают открывать цех по переработке. А еще есть задумка построить небольшое кафе, чтобы в нем готовить национальные бурятские и татарские блюда.

– У нас с мужем четверо детей. Все сыновья отучились в Иркутском техническом университете. Старший нынче уже отработал сезон вместе с отцом на тракторе, средний сейчас служит в армии, младший нынче пойдет на преддипломную практику, а дочь перешла в восьмой класс. Она моя первая помощница. Помогает и коров доить, и готовить, и по дому управляться. Сыновья женятся, вот и будем «круговорот» делать. И мясо перерабатывать, и молоко, и строительством займемся. Не зря же мы их предпринимательству учили, – смеется она.