Байкал, Любовь и коньки

Самым известным человеком, живущим на Байкале, несомненно, является Любовь Николаевна Мореходова. Короткие сюжеты про бабу Любу, беспечно скользящую по гладкому льду, показывали во многих странах мира. Журналисты пытались посчитать, какую площадь составляет «личный каток» пенсионерки – 150, 200 квадратных километров?

Жизнь обычной пенсионерки круто изменилась четыре года назад, когда ролик с ее катанием попал в интернет.

– Всю жизнь катаюсь, но никому дела не было. Я ведь маленькая, издали, наверное, за школьницу принимали, вот и все, – рассказывает Любовь Николаевна. – Как-то мужики приехали, взялись помочь мне натаскать воды. Пока они возились, я встала на коньки и покатилась в сторону Сармы, чтобы посмотреть коров. Володя возьми да и сними на телефон. Когда выложил в интернет, я потеряла покой. Я ему звонила даже и ругалась. Устала от всех. Откуда только мой номер-то узнали? Потом пригласили в Москву на передачу «Пусть говорят». В столицу до этого ездила очень давно, в семидесятых, на курсы повышения квалификации. Вот и согласилась, потому что охота было посмотреть столицу еще раз.

Рецепт красоты
и бодрости

Любовь Николаевна взяла валенки и, конечно, свои коньки.

Сибирячке хотелось покататься на Красной площади. Но едва она сделала несколько кругов на льду, как ее попросил оттуда охранник, заявив, что на таком старье здесь кататься нельзя. Вероятно, вид раритетных коньков не совпал с его представлением о спортивной экипировке. О бабе Любе он, конечно, ничего не слышал.

Волнительным выдался прямой эфир в передаче «Пусть говорят» с Дмитрием Борисовым. В студии было много известных людей, они аплодировали сибирячке, удивляясь ее красоте и спортивной форме.

– Много о чем спрашивали. Сабину Пантус, например, интересовал рецепт красоты и бодрости, – вспоминает Любовь Николаевна. – Я говорю: «Да меня здесь подчепурили немного, волосы уложили, вот и весь секрет». А так хотелось сказать: «Покидай навоз за десятью коровами каждый день – невольно молодой станешь!» Но постеснялась – по телевизору показывают все-таки…

За несколько лет Любовь Николаевна привыкла к вниманию, терпеливо выслушивает репортеров, которые могут позвонить без поправки на часовой пояс. Принимая группы, пенсионерка расстраивается, что, помимо стареньких коньков, их мало что интересует. Будто кроме катания баба Люба ничем не занимается. Недавно ее в очередной раз приглашали на передачу к Андрею Малахову. Любовь Николаевна наотрез отказалась – слишком утомительная дорога. Надоели ей пустые восторги, потому что как на самом деле ей живется – почти никто не знает.

Одинокий Новый год

Новый год баба Люба встречала в одиночестве. Дети собирались приехать, но не смогли, пообещав навестить в феврале.

– Взяла ножовку, спилила небольшую сосну под самый корень, чтобы потом за пенек не запинаться, принесла ее, нарядила. Гирлянду протянула, – рассказывает Любовь Николаевна. – Посидела маленько у телевизора и в восемь уже пошла спать, сил в последнее время к вечеру совсем не остается. Встаю рано, в пять утра печь уже затапливаю. Давление замучило: то высокое – в ушах все шумит, то упадет – хожу, как квашня. Вдруг голова с одного бока возьмется болеть, хотя и не падала.

Плохое самочувствие пенсионерки отчасти обусловлено переживаниями по поводу неожиданной смерти сторожевой собаки. Тина много лет сидела на цепи возле дома, являясь надежной охраной, и вдруг издохла. И хотя у бабы Любы еще три пса – Торин, Пальма и Симба, пенсионерка сожалеет о неожиданной потере.

Байкальское детство Любовь Николаевна родилась в улусе Шара-Тогот Ольхонского района за полтора месяца до начала Великой Отечественной войны. Отец, Николай Иванович, работал лесником, мама, Фиона Степановна, занималась домашним хозяйством, растила семерых детей.

– Во время строительства Иркутской ГЭС приехала комиссия и сообщила, что наши дома в Улан-Хане могут попасть в зону затопления. Семьям выделили на переселение по восемь тысяч рублей, и тогда отец построил дом на хуторе Халы, где работал такой же рыбоприемный пункт.

Тогда Люба еще не знала, что спустя много лет снова окажется на своем хуторе, только обезлюдевшем.

По воспоминаниям бабы Любы, Новый год в ее детстве практически не праздновали. Никаких тебе подарков, елку не наряжали, а про телевизор и речи не было – электричество появилось в декабре 2011 года.

– Нас снежинки-то и гирлянды научили вешать в школе, в Черноруде, когда туда приехали работать три учительницы из Иркутска. Это был примерно пятый или шестой класс. Мы такие радостные ходили, потому что отродясь ничего такого не видели.

Коньки – не роскошь,
а средство
передвижения

Коньки в жизни Любы Марковой (девичья фамилия героини. – Авт.) возникли неслучайно. В начальной школе девочка училась за четыре километра, в Курме. С ледоставом ребятня сокращала расстояние через скованный морозами залив. Вот тогда и возникла мысль передвигаться по льду на коньках.

– А где нам было взять коньки в этой глуши?! – восклицает Любовь Николаевна. – Но папа нашел выход: он вырезал две полоски из стальной пилы, вставил их в деревянную основу, а уже ее привязал к валенкам. Удивительно: он не умел кататься, а меня просто поддержал – я и поехала. Позднее сестра из Иркутска привезла коньки для скоростного бега 1945 года выпуска. Когда из ботинок выросла, оторвали их от коньков. Валенки можно было не снимать с ноги, только коньки отвязывали.

– Шли как-то с одноклассниками из школы. Лед ночью порвало, вдоль берега образовалась трещина большая, с метр, внутри вода уже замерзла волнами. Я давай стучать коньками и оказалась по горло в ледяной воде. Ребята, Надя и Юра, подбежали, вытянули меня. Надя говорит: «Снимай коньки, пойдем в лес разводить костер, домой идти нельзя – мамка заругает». Но потом решили бежать к Наде. Ее бабушка затолкала меня на печь, одежду просушили. Вечером мама спрашивает: «Почему поздно вернулась?» Говорю, что была в гостях у Нади, занимались уроками. Боялась сознаться, что провалилась под лед. Бывало, в школу придем, коньки снимем, под парту положим, потом на уроке ногами о них ширкширк. Одному учителю (ох, вредный был мужик!) надоело, он взял, собрал их и выкинул на улицу. Я плакала: «Кинул в песок, затупил коньки!»

Начиная с пятого класса, Люба училась и жила в интернате в Черноруде, а это уже 25 километров от дома. В теплое время года ходили по пыльной дороге, но едва на Байкале начинали образовываться забереги – сразу на лед.

Жизнь
по заводскому гудку

Окончив десять классов в Еланцынской средней школе, поехала в Иркутск к сестре Наталье, которая работала на заводе тяжелого машиностроения (ИЗТМ). Жила с родственниками в маленькой комнатенке, а на работу помогла устроиться бойкая одноклассница, которая и привела ее в отдел кадров заводоуправления. На тот момент было две вакансии: уборщицы и стрелка охраны.

– Мне выдали обмундирование: гимнастерку, юбочку, сапоги кирзовые, – вспоминает баба Люба. – Завод полностью охранялся. Если стоишь на проходной, значит, у тебя парабеллум, а по периметру с винтовкой ходишь. Мне дали комнату в общежитии, которое называлось Домом комсомола, и все рядом – завод, столовая, Дом культуры.

Через год Маркову перевели в цех по производству ширпотреба, где первым делом пришлось освоить штамповочный аппарат.

– Поработала немного на штамповке, и меня перевели в ученики сварщика, – говорит баба Люба. – По окончании месяца вывешивали результаты на доску. Подхожу, смотрю – моя фамилия в самом низу: процентов 60 от плана. Я в слезы, стою реву. Мастер подошел, успокаивает. Поработав учеником токаря, поступила в индустриальный техникум на сварочное дело. Завод работал в три смены, я ходила в первую и третью, а во вторую училась. Позднее, когда вышла замуж за Мореходова, и у нас было уже трое детей, окончила политех по специальности «технология машиностроения, станки, инструменты».

Больше 40 лет проработала Любовь Николаевна технологом на заводе имени Куйбышева. Ее муж, Михаил Михайлович, трудился там же.

Возвращение
на Байкал

Семья Мореходовых периодически наведывалась на Малое море. В 1993 году Михаил Михайлович, выйдя на пенсию, окончательно переехал в Халы, построив рядом с отцовским домом еще один. В 2008 году семью постигло горе – погибли двое старших детей и внук. А через три года скончался Михаил Михайлович, и баба Люба, чтобы отвлечь голову от тяжелых мыслей, развела хозяйство.

К этому времени от большой деревни осталась лишь усадьба Мореходовых. Время от времени наведывается сын Кирилл, внуки. Но в основном баба Люба живет одна.

Гости, коллеги,
ученицы

Накануне Международного женского дня в доме бабы Любы было шумно, она принимала гостей. Сначала приехала внучка Наташа, а потом бывшие коллеги, ученицы, с которыми Любовь Николаевна работала на ИЗТМ.

– Когда я пришла на работу на завод, мне говорят: «Вот здесь сидит Любовь Николаевна, очень энергичная женщина, сейчас она в отпуске. Познакомитесь позже», – рассказывает Любовь Боровских. – Действительно, через некоторое время в кабинет легкой походкой влетает мадам на высоких каблуках, в белой блузке, в белой юбке. Любовь Николаевна занималась у нас всем – женсоветом, хором, в котором мы все пели, организовывала и участвовала в культурно-массовых мероприятиях, занималась в спортивных секциях. Зимой, например, ездили на базу кататься на лыжах. И мы очень быстро подружились. Много раз приезжали к Мореходовым на Байкал. Помню, завод выделил им очередь на покупку машины, они купили, кажется, «Волгу». И вот Михал Михалыч повез нас на Малое море. Едем тихонько, дорога ужасная, она и сегодня от Черноруда до Хал нисколько не лучше, местами ужаснее даже. Любовь Николаевна сидит рядом с мужем и периодически дает советы: «Миша, поверни туда, Миша, справа камень». А он: «Люба, выйди, камень убери». И вот полдороги мы эти валуны перед машиной ворочали. А потом они продали «Волгу» и купили уазик, он как раз для этих дорог. Летом здесь, конечно, бываем чаще и приезжаем на подольше. Чай пьем, альбомы посматриваем, подолгу сидим на берегу, в баньку обязательно ходим.

– У меня росли здоровые дети, я никогда не брала бюллетень, поэтому главный технолог всегда давал к отпуску лишнюю неделю, а иногда и две без содержания, – рассказывает Любовь Николаевна. – Дети выносливые были. Когда не было транспорта, мы шли сюда пешком 25 километров: Соня у меня на руках, Кирюха шел рядом, держась за юбку, и Света самостоятельно. Кроме детей еще и сумка с собой. Только остановимся отдохнуть, они наперебой: «Мама, пойдем! Солнышко садится, будет темно». Рома родился 8 января, я приехала домой. Отец сколотил люльку, подвесили к потолку, и ребенок там спокойно лежал. В то время я любила ловить рыбу. Папа выдолбит лунку, и я с утра, бывало, рыбачу хайрюзков. Сижу, пока мама не выйдет на бугорок: «Люба, иди, парнишка проснулся и плачет – кормить пора». Все, сматываю удочку, иду домой кормить Рому. Так он и рос.

Любовь Николаевна бережно хранит альбомы с фотографиями. Некоторые оформляла ее ученица и коллега Неля Гумарова. Красивый почерк, удачно подобранные стихи отлично дополняют снимки, на которых женщины еще совсем молодые.

Много лет подруги выступали в художественной самодеятельности и сейчас, встретившись, прекрасно спели на три голоса.

Не пасторальная
картина жизни

Импровизированный концерт, к сожалению, был недолгим – пришло время поить животных. Большой компанией с этой задачей справились довольно быстро. Удивляет, как со всем этим хозяйством баба Люба справляется в одиночку.

Бывает, к пенсионерке неделями никто не заглядывает. Местные мужики иногда заскочат ненадолго, проверят – жива-здорова баба Люба, а потом дров по-быстрому нарубят или оставят рыбки свежей и дальше по своим делам едут. Но скучать Мореходовой некогда. Сейчас у Любови Николаевны восемь голов крупного рогатого скота, а еще три собаки, три кошки и куры. Всех надо накормить, а самое сложное – напоить. Воду приходится носить в ведрах из проруби, поднимаясь по крутому склону.

Зимой в поисках подножного корма животные уходят далеко. И тогда баба Люба встает на коньки, берет армейский бинокль и высматривает стадо, а потом зовет, перечисляя по кличкам: «Анфиса! Руфина! Маша! Мальвина! Маргоша! Белянка! Клеопатра!»

– Телят моих по дороге не видели? – первое, о чем при встрече обычно спрашивает гостей хозяйка усадьбы.

Шесть коров и телят всю зиму ходили, щипая по косогорам прошлогоднюю траву. Благо из-за сильных ветров склоны с солнечной стороны практически без снега. Несколько голов вернулись, а два теленка так и не появились – либо ходят где-то, либо сгинули. Самое опасное, если животные вышли на лед, с которого им практически не выбраться – копыта разъезжаются.

У бабы Любы в хозяйстве подобное ЧП уже случалось. Корова упала, а подняться не смогла.

– Я ходила вокруг нее, а сделать ничего не могу, – рассказывает Любовь Николаевна. – И шубой укрывала ее, а потом пошла домой, принесла носки и надела их корове на копыта, думала, может, так она поднимется со льда, но ничего не получилось. Мучилась скотинка долго, потом затихла, выбившись из сил. Соседей бурят попросила, они дорезали. Она с теленочком уже ходила, поэтому есть мясо не смогла, попросила увезти и сдать.

Животные для бабы Любы почти как дети, с ними она общается, когда совсем остается одна. Все без исключения имеют клички.

– Ерема напился, Лева напился, Епифан напился, …, – таская воду, пенсионерка проводит ежедневную перекличку.

Нельзя сказать, что будни пенсионерки проходят исключительно в заботах о коровах, курах, собаках и кошках. Утром и вечером баба Люба смотрит телевизор, она в курсе всех политических событий. На столе всегда открыт большой географический атлас, в котором она немедленно ищет страны или города, о которых говорят в новостях. Одно из любимых занятий – разгадывание кроссвордов и судоку, заучивание стихов. А еще Любовь Николаевна прекрасно вышивает, освоив множество техник, в том числе такую сложную, как иркутская гладь.

***

Баба Люба с нетерпением ждет весны, а за ней и лета. Не надо таскать ежедневно воду, чтобы напоить все стадо. До следующего ледового сезона угомонятся репортеры, поэтому можно спокойно заняться огородом.