С некоторых пор природоохранная пропаганда, в первую очередь в лице западных фондов, внедрила в общественное сознание мысль, что у нас все плохо, тайга вырубается и выгорает, диким животным уже негде жить. Все политизировано. Какова же реальная ситуация с дикими копытными?

О состоянии их популяций в первую очередь свидетельствуют результаты ежегодных учетных работ. Хотя достоверность этих работ оставляет желать лучшего. Ведь утвержденные и дозволенные методы учета пригодны не для всех видов копытных, к тому же многочисленные охотпользователи с целью получения большего количества разрешений на добычу могут завышать учетные данные, а цифры понятны только специалистам. Более наглядны и объективны данные об изменениях ареалов диких животных, а при возможности – сведения о реальных объемах их добычи за ряд лет.

Считаю, биологическое разнообразие диких копытных в нашей области за последний век не сократилось, а наоборот, увеличилось. Ни один вид не исчез, хотя снежный баран сократил свой ареал и уже век обитает лишь на хребте Кодар. Ареал сибирского горного козла в Тофаларии небольшой, но стабильный. Дикий северный олень в высокогорьях Саян из обычного вида стал редким, но его ареал не сократился. Снежный баран, сибирский горный козел и алтае-саянская популяция дикого северного оленя включены в Красные книги региона и РФ. Кроме того, в частных охотхозяйствах области уже обитают экзотические для нас пятнистый олень, лань и американский белохвостый олень. Хорошо это или плохо – отдельный вопрос.

Вполне вероятно, что скоро в Приангарье появится еще один вид диких копытных – американский лесной бизон, обитавший здесь в далеком прошлом.

ОНИ ВОЗВРАЩАЮТСЯ

Главные охотничьи виды у нас – косуля сибирская, лось и сибирский благородный олень, он же изюбр. Для этих животных замена спелых хвойных лесов лиственными молодняками оказалась полезной, а меры по контролю за охотой эффективными. Оценка численности действующими методами учета для лося и изюбра очень близка к реальной, для косули несколько занижена. Это, в сочетании со щадящими нормами изъятия, позволяет копытным не только стабильно сохранять уровень численности, но и восстанавливать свои исторические ареалы. Например, лось к началу прошлого века был полностью выбит на большей части территории Катангского района, а пробелы в его ареале имелись вокруг каждого населенного пункта вплоть до нашего столетия. Сейчас следы лосей можно увидеть даже в ближних окрестностях областного центра. Изюбрь к началу ХХ века сохранился только в самых малодоступных горных угодьях, но восстановление его ареала, ставшее заметным уже в середине прошлого века, продолжается и сейчас. Благородные олени самостоятельно вернулись в места, где о былом их обитании давно забыли. Вид уже стал обычным в таежных угодьях Братского, Усть-Кутского, Киренского и других, даже Катангского, районов. Ареал косули сибирской за последние 50 лет тоже увеличился, продвинувшись на 500 км к северу. Это вызвано отнюдь не потеплением климата. Например, на юге Катангского района косуля встречалась еще в конце позапрошлого века, исследователь Чекановский А.Л. отметил обитание вида на р. Непа в 1873 году. Но косуль здесь не только выбили, но и забыли про их былое обитание. Сейчас эти копытные возвращаются.

В прошлом охота на диких копытных имела огромное значение как для коренных народов Прибайкалья, так и для русских переселенцев. Варварские способы массовой добычи, например, по насту или весенними облавами, ушли в прошлое, но появились современные – с мощным прожектором или тепловизором.

Наши охотники отнюдь не идеальны, например, большинство разрешений на добычу копытных «закрывается» ими в последние дни охотничьего сезона, что явно свидетельствует о попытках, в том числе удачных, добычи нескольких животных на одно разрешение. Но есть и хорошо охраняемые охотничьи хозяйства, где о диких копытных заботятся.

ПАРАДОКСЫ ОХОТЫ
НА КАБАРГУ

Сведения о кабарге противоречивы. Ее мускус всегда ценился очень высоко, но в период «плановой экономики» государство установило на него низкие закупочные цены, и именно поэтому кабарга выпала из списка желанных объектов охоты, попутно родился миф о низкой ее численности. Сейчас зверь вновь стал социально значимым видом, обеспечивающим в своем ареале доходы промысловиков. Но сложилась парадоксальная ситуация – легальный оборот продукции промысла кабарги сдерживается официально. А на основе заниженных данных о численности занижают лимит на добычу и, соответственно, законный оборот кабарожьей струи. Охотники же добывают сколько могут, ведь наряду с законным оборотом струи действует и нелегальный.

ЗАПАД ПОСТАВИЛ ВОЛКА
РЯДОМ С КАБАРГОЙ

Сторонники ограничений легальной охоты на кабаргу аргументируют свою позицию в первую очередь тем, что кабарга включена в Красную книгу Международного союза охраны природы (МСОП) как уязвимый вид. Но в этом же списке – волк, росомаха, бурый медведь и белка. Западные специалисты включают в свою Красную книгу виды или популяции, даже не ставя в известность российских ученых. Цели этого очевидны и далеки от целей охраны природы в нашей стране.

Кабарга с позапрошлого века выдерживала пресс нерегулируемого промысла и не сокращала своего ареала. В этом ее отличие от изюбра, косули, снежного барана и дикого северного оленя. Горная тайга, место обитания вида, деятельностью человека изменена очень незначительно, а технический прогресс добывание кабарги не упростил.

Сейчас количество промысловиков сократилось на два порядка, таежников в каждом районе уже не тысячи, а всего лишь десятки. Они уже физически не могут отрицательно повлиять на обилие кабарги, ведь значительная часть угодий ими просто не посещается годами. Арифметика – наука точная… Современный уровень заготовок кабарожьей струи в нашей стране с 90-х годов прошлого века стабилен, это около 25–30 тысяч струй ежегодно (легальные и нелегальные заготовки вместе), что всего около четверти от предельно допустимого уровня изъятия. Вся шумиха вокруг кабарги направлена не на спасение этого вида, которому в России ничего не угрожает, а на усложнение жизни населения таежных деревень. Пора уже осознать, что в опасности не кабарга, а промысловая охота как часть нашей национальной культуры. Здравый же смысл подсказывает, что эти «учет и контроль» для промысловиков бессмысленны, тем более что официально разрешенными методами учета определить численность кабарги невозможно, как и контролировать деятельность каждого таежника.

Дикого северного оленя тоже можно считать жертвой действующей системы учета его численности. Методика зимнего маршрутного учета разработана для видов, обитающих оседло, равномерно распределенных по территории, а олень всегда в стаде и активно кочует. Как следствие, оценка его численности завышается, иногда в несколько раз. В результате законная охота на северного оленя ведется до тех пор, пока его не выбьют почти полностью. А при низком обилии он исчезает сам, от действия факторов среды. У этого вида отсутствуют обычные для других наших копытных защитные реакции, поэтому охота на него самая простая. Лесные пожары сокращают ареал вида временно, на десятки лет, а рубки леса в наших условиях – практически навсегда.

НА НАРТАХ – ПО УШАКОВКЕ

При основании Иркутска эвенки на оленях кочевали по таежным речкам повсеместно, в том числе в Иркутском районе – по Ушаковке, Голоустной и так далее.

К середине ХХ века ареал оленя отступил к северу на сотни километров, но на Приморском хребте эти копытные еще обитали в верховьях реки Сарма, а на притоках Ангары оставались обычными в Усть-Удинском, Братском, Чунском, Тайшетском районах и севернее. В Ленском бассейне северный олень не так давно обитал в Баяндаевском районе, к настоящему времени южная граница его ареала отодвинута в Качугский и Жигаловский районы. Но строительство Братской, а затем Усть-Илимской ГЭС снизили численность вида в Братском и Усть-Илимском районах, а строительство БАМа и последовавшее за ним промышленное лесопользование на огромных площадях сократили обилие дикого северного оленя везде, где появились вырубки и автозимники. Процесс сокращения обилия этих копытных ускорился с распространением нарезного оружия и транспорта высокой проходимости.

В Качугском районе вплоть до середины 70-х годов прошлого века среда обитания оленей оставалась ненарушенной, и этот вид считался многочисленным. При промысле соболя и белки с собаками подкочевка оленей означала окончание охоты – лайки убегали за оленями и терялись, а добывать самих оленей в дальней тайге тогда было невыгодно, ведь вывозка мяса гужевым транспортом весьма проблематична. Затем проложили автозимники и в первые годы оленину возили из тайги тракторными санями. Но хотя еще в 80-х результативность «оленевки» снизилась многократно, она продолжается до сих пор. Сокращение ареала вида в районе остановлено организацией Байкало-Ленского заповедника. Но заметного роста численности дикого оленя нет – в заповеднике звери обитают с весны до начала зимы, а с нарастанием глубины снежного покрова уходят за его границы. Но спокойных и малодоступных мест для зимовки уже нет – промышленное лесопользование ведется повсеместно, лесные пожары сократили площади ягельников. При постоянном беспокойстве олени очень активно перемещаются, что стало предпосылкой для многократного завышения их численности. Увеличение количества охотпользователей привело к росту численности дикого северного оленя на бумаге, каждый из них считал одних и тех же животных. В 90-е годы оценки численности вида в заповеднике и угодьях промыслового хозяйства совпадали, сейчас, когда вместо одного промхоза стало пять отдельных хозяйств, диких северных оленей на их территории тоже насчитывают в пять раз больше, хотя такого роста обилия в заповеднике не произошло. Вид сохранился до сих пор только благодаря Байкало-Ленскому заповеднику.

В северной части Тайшетского района лесной северный олень еще в 70-е годы прошлого века встречался табунами по 30 и даже 50 особей, но к концу ХХ века практически полностью исчез. В Братском районе северного оленя выбили еще раньше, ведь там промышленное лесопользование тоже началось раньше. Сейчас в этот район дикие северные олени даже не заходят, но в Чунском, Усть-Удинском и Усть-Илимском еще обитают, хотя их ареал и численность сокращены. Перечень районов можно продолжать, в нашей области ситуация с этим видом стабильна только там, где сохранилась среда его обитания. Это Катангский, Мамско-Чуйский, Киренский и Бодайбинский районы.

Сокращение ареала дикого северного оленя происходит по всей стране. Но в список уязвимых видов Красной книги МСОП этот вид не попал, что еще раз подтверждает своеобразие политики Запада к проблемам охраны природы в России. В сопредельных угодьях Красноярского края ситуация аналогична нашей, но там охоту на дикого северного оленя на южной границе его ареала не только закрыли, но и включили ангарскую популяцию этого вида в Красную книгу РФ. В нашем же регионе охота продолжается, хотя животные не признают административных границ, и единая ангарская популяция дикого северного оленя обитает в бассейнах притоков р. Ангара и у нас, и в Красноярском крае.

ПРИМЕР ФИНЛЯНДИИ

Дикий северный олень, несмотря на свою особую уязвимость, очень отзывчив на охрану, примеров этого больше чем достаточно. Для Иркутской области пришло время полностью закрыть охоту на этот вид на всей южной окраине его ареала, то есть практически повсеместно, за исключением Катангского, Киренского, Мамско-Чуйского и Бодайбинского районов. Лес на вырубках вырастет обязательно, но чтобы он рос нормально, нужно, чтобы в этом лесу обитали дикие северные олени. Показателен пример Финляндии, где дикого северного оленя выбили полностью еще в начале прошлого века. Но затем несколько стад оленей пришли из России. Хотя Финляндия практически полностью освоена промышленным лесопользованием, северный олень восстановил свой былой ареал и считается обычным объектом охоты. Финны научились по-хозяйски относиться к ресурсам диких северных оленей, но только после того, как истребили их полностью. Для нас этот путь неприемлем, ведь если мы истребим оленя полностью, он будет потерян практически навсегда.

Можно сделать вывод, что в целом ситуация с дикими копытными в нашей области в основном благополучна. Потери биоразнообразия в виде сокращения ареала выражены только у дикого северного оленя. Популяции лося, косули, изюбра, кабарги и дикого кабана устойчивы. Разумеется, для всех видов необходимы охрана, качественные учеты численности, постоянная работа по ограничению численности волка и бурого медведя и т.д. Практика показывает, что в хозяйствах, где реально заботятся о диких копытных, а таких примеров у нас немало, количество косули, изюбра и кабана быстро увеличивается. Но охоту на дикого северного оленя по большинству районов области необходимо закрывать срочно. Эта мера усилит охрану всех диких копытных.