Елена Шеметова: В медицине надо уметь сострадать, нельзя иначе
Ее невозможно застать дома в Ангарске – она то в небе над Киренском, то кого-то спасает в Бодайбо, то шагает вслед за спасателями по глухой тайге к заимке заболевшего охотника. Об особенностях своей работы и профессиональной интуиции рассказывает медицинская сестра Иркутского областного центра медицины катастроф Елена Шеметова.
Жизненные университеты
2020 год, разгар пандемии ковида. Бригада медицины катастроф вывозит из Черемховского района бабушку. У пенсионерки серьезное поражение легких. Врачи усталые и замотанные. Бабушка, видя потемневшее лицо Елены Шеметовой, предлагает: «Я тебе, доча, сейчас спою, не грусти!» И, задыхаясь, начинает петь. Встревоженная Елена быстро прекращает эту невольную самодеятельность. Потом, мол, вместе споем, как поправитесь. Это лишь один случай из практики сотрудника центра медицины катастроф. Ежегодно Елена Шеметова и ее коллеги спасают сотни жизней. Экстренная служба приходит на выручку, когда между больным и врачом – огромные расстояния, которые надо быстро преодолеть, чтобы спасти жизнь.
Елена Степановна родилась в Шелехове. Воспитывала ее бабушка Ксения Агеевна. Желание стать медиком появилось благодаря ей – хотелось вылечить любимую бабушку, которая без конца болела. Во время Великой Отечественной войны Ксения Агеевна работала в тылу много и тяжело. Потеряла на фронте мужа.
Вылечить бабушку не пришлось. Когда Лена училась в четвертом классе, той не стало. Девочку воспитывала тетя. А в 17 лет девушке сказали: «Дальше давай сама, большая уже!»
Чувство сиротства, его ведь никуда не денешь. Когда возникали жизненные проблемы, Лена думала: «Ну вот, были бы родные рядом, обязательно кто-нибудь да помог!» Но пробиваться по жизни предстояло в одиночку. Это и выковало характер.
– Я в школе училась хорошо, попутно окончила межучебный комбинат, там получила профессиональные навыки. И когда ушла в большую жизнь, по этим межотраслевым документам устроилась в ясельную группу медсестрой, – вспоминает собеседница.
Потом вышла замуж, родила ребенка. После декрета подала документы на учебу, окончила медицинское училище по специальности «акушерство». Лену и ее однокурсницу распределили в Ангарский родильный дом. Это был март 1990 года.
– Здесь прошли мои жизненные университеты. Старшие коллеги делились со мной опытом, я у них всему научилась, – говорит Елена Шеметова. С бесконечной благодарностью она вспоминает заведующую реанимацией Мелетину Белик, анестезиолога, доктора с большой буквы.
Ангарские врачи взяли под свое крыло выпускниц, за каждой был закреплен наставник. А потом вчерашние студентки сами принимали боевое крещение в операционной. Елене на всю жизнь запомнились слова старшего анестезиста Валентины Рахмановой, которая как-то сказала: «Я сделаю из вас профи. Потому что в роддоме, как на войне – то ли вернешься, то ли нет».
– Я думала, что такого: роды – это же естественное состояние женщины. Но когда отработала первый год, то поняла, как же она права! В роддоме терять пациентов нельзя, – добавляет Елена.
В предгорьях Грозного
В лихие 90-е зарплаты не платили, есть было нечего. С трудными временами совпал и развод в семье. Елена решилась перейти на работу в ангарский госпиталь, где были хотя бы пайки. Ее приняли в хирургическое отделение анестезистом. Пришлось аттестоваться и надеть сержантские погоны.
В 2001 году была командировка в Чечню. Шеметовой сказали на полном серьезе – есть санаторий внутренних войск в Минводах, съезди, мол, отдохни. Женщина написала заявление. 8 Марта встречала в Чечне. До сих пор помнится поезд до Минвод, электричка в три вагона до Моздока.
– Оттуда нас доставили до точки. Одно сплошное поле, все просматривается, сесть негде. Впервые я путешествовала на «корове» – самолете Ан-24, где техника и люди летят вместе. Летели на Грозный как сельди в бочке, – продолжает собеседница.
Отряд специального медицинского назначения расположился в палаточном лагере в предгорьях Грозного. Территория постоянно простреливалась, над лагерем барражировали наши вертолеты. Врачи круглосуточно оперировали, раненые шли с минно-взрывными травмами, ожогами. В Чечне полыхала война.
– Что было самое тяжелое? – спрашиваю у нее.
– Когда с раненым возишься несколько часов и не можешь его спасти. Все можно пережить, кроме смерти, – отвечает Елена.
Операции длились по пять-восемь часов, шли конвейером – одна за другой. Адреналин был такой, что хоть ведрами выноси. Врачи спали на носилках для раненых. В палатках из-за жары было невыносимо, поэтому отсыпались на свежем воздухе. Кто-то командовал: «Перевернись!», и все переворачивались. Потому что заснешь и обгоришь на солнце.
В военном модуле Елена научилась делать любые перевязки. Приходилось помогать всем, единственная операционная сестра от усталости падала с ног.
– Я никогда не работала при операции на сердце. У парня 18 лет пуля прошла насквозь и воткнулась в подвздошную кость таза. Мы зашивали сердце, кишечник. Я его запомнила, единственный сын у мамы. Оперировали 10 часов, бригада не менялась. Парня спасли. А после смены хирурги отжимали от пота нижние костюмы, – рассказывает медсестра.
За командировку в Чечню Елена Шеметова была награждена знаком «За отличие в службе» и именным холодным оружием. Не всякий мужчина может похвастаться такими регалиями.
«Ничего, вылечим»
После того как госпиталь в 2003 году закрыли, Елену приняли анастезистом в Центр медицины катастроф.
– Помните свои первые впечатления, как вас приняли в новом коллективе? – интересуюсь у нее.
– Навсегда запомнила, как в Усть-Уду ездили с хирургом на операцию – ножевое ранение в печень. Я вижу в доме обычный деревенский умывальник с пипочкой, это и удивило. Но руки перед операцией в таком умывальнике помыли и мужика спасли, – рассказывает медсестра.
Сама жизнь научила Шеметову чувствовать людскую боль как свою. Особенно мучительно смотреть на ожоговых пациентов. Травмы на предприятии в Братске, туристка на Малом море, упавшая в огонь… Множество таких пострадавших прошли через ее руки.
– Людей жалко. Если боль другого не чувствуешь, в медицине делать нечего. Надо уметь сострадать, нельзя иначе, – считает Елена.
– Часто летать приходится? – задаю ей вопрос.
– В последнее время практически каждая смена – вылет. Не во всех районах есть возможность получить специализированную, высококвалифицированную медпомощь, нет сложной лабораторной базы, не хватает узких специалистов. Производственные, бытовые, спортивные травмы, хронические заболевания, ДТП – случаи бывают разные, – поясняет Елена.
Особенно больно, говорит она, за пострадавших детей. Например, в Братске подросток упал с велосипеда, рассек о камень трахею. Получил инвалидность на всю жизнь.
– Очень сложно терять пациентов, особенно страшно, если погиб ребенок, – лицо Елены омрачается. – Пятилетний малыш утонул на байкальской турбазе в бассейне. Мама оставила его с десятилетней дочкой. Вода была холодная, случился спазм, ребенок перестал дышать. Медик турбазы реанимировала его как смогла. Я была обязана составить посмертный эпикриз. Писала его три дня – ребенок стоял перед глазами. Это был самый сложный документ в моей жизни.
И наоборот, большая радость видеть бывших пациентов, которые вполне себе здоровы после тяжелых травм. Так перед Еленой Степановной приплясывал на Малом море крупный дядька. Подростком он разрубил себе голеностоп. Никто, кроме Елены, не верил, что парень будет ходить. Она делала перевязки и твердила: «Ничего, вылечим». И вот зажило так, что можно плясать. Елена смотрела в счастливое лицо человека и сама была счастлива.
Ребенка в Курме укусила змея – ядовитый щитомордник. Парнишка начал отекать на глазах. Елена всем богам молилась, но до Еланцов мальца довезла. В токсикоцентре его спасли.
Десять лет Шеметова работает на МРС, выросло уже не одно поколение тех, кого она лечила. Местным жителям Елена тоже оказывает помощь, хоть это и не входит в ее обязанности – в основном работает с туристами. Но если приходят люди со своими болячками, то помогает каждому. Местные ее уважают и зовут по имени-отчеству.
– Чем работа в медицине катастроф отличаете от работы на земле? – спрашиваю собеседницу.
– Надо уметь действовать на малом пространстве – в реанимобиле, вертолете. Вертолет вибрирует, вестибулярный аппарат должен быть сильным. При шуме в вертолете мы не слышим друг друга, показываем буквально на пальцах, что надо. Нужны интуиция и контакт с коллегами. Надо уметь быть с ними на одной волне. Человек протягивает руку, а ты ему уже подаешь нужный инструмент, примерно так, – объясняет Елена.
Ей приходится носить на себе тяжелых больных и большие емкости с кислородом, а также оборудование. Если в реанимобиле можно остановиться на обочине и продолжать работу, то в самолете и вертолете остановок нет. Главное, надо больного привезти живым и без ухудшений.
Несмотря на свой опыт, Шеметова постоянно учится. В 2020 году получила второй диплом фельдшера лечебного дела. Благодарит коллег, коллективы МЧС, авиаэкипажи, которые помогают спасать человеческие жизни. Все они рядом в трудную минуту.
